Разводить(ся) надо уметь (СИ) - Рымарь Диана
Сегодня меня ничего не радует: ни обилие покупателей, ни теплый весенний день. Радости в моей жизни просто не осталось. Это официально — я потерял всё, что имел. Жену, любимую работу, дом, машину, деньги, вкус к жизни, ничего этого больше нет! Меня больше нет… Есть робот, который каждое утро встает ни свет ни заря в любой день недели и идет готовить эту недопищу для рабочего люда.
Без сомнения, мои бургеры вкуснее тех, что продают по соседству, и сэндвичи я делаю на порядок лучше, чем за углом. Я хороший повар, и мой талант, пожалуй, единственное, что у меня не отняли. Он всё еще со мной, и всегда будет, пусть я, скорее всего, до конца жизни буду трудиться здесь.
Вдруг к моему окну подходит женщина.
— Мне, пожалуйста, салат «Пражский» и капучино, — просит она.
Разглядываю ее скорее по привычке, чем из искреннего интереса. Женским полом я теперь не увлекаюсь, отбилась охота после всего, что случилось. Но в былые времена я бы определенно обратил внимание на эту красотку, тем более что у нее на пальчике даже нет кольца. Пусть она и старше, чем я привык, примерно моя ровесница, но всё при ней — стройная фигура, приятное лицо.
— И бургер, наверное… Только не кладите туда майонез, пожалуйста! — снова просит она.
— В моих блюдах майонеза не бывает, — важно заявляю я, — только фирменный соус, свежеприготовленный!
Женщина вдруг внимательно ко мне приглядывается и резко заявляет:
— Спасибо, я передумала!
Разворачивается и уходит.
«Вот тебе раз… Не доверяет моему соусу?»
Смотрю ей в спину, замечаю, как она поворачивается в пол-оборота, видит, что я всё еще на нее смотрю, резко отворачивается и спешит прочь.
И тут я вдруг понимаю, что знаю ее! Это Люба Короватова, та самая девушка, которую я когда-то обрюхатил! Лицо немного изменилось, но в целом она. Те же светло-каштановые волосы, взгляд…
«Получается, из-за меня убежала, а не из-за соуса».
А я что, такой страшный стал за эти годы, раз она так быстро сбежала? Хотя нет, скорее всего, до сих пор обижена за тот мой поступок, когда отправил ее на аборт. Ну что же, ей будет приятно узнать, что я тоже жалею.
Выскакиваю из фургона, спешу за ней в надежде перехватить и вдруг замечаю, как к ней подбегает худой мальчишка лет двенадцати.
— Мама, я хочу бургер! — просит он. — Пойдем купим?
— Нет, сынок, я запрещаю тебе туда ходить! — резко отчитывает его она, хватает его за руку, тянет в сторону и тут замечает, что я подошел.
Смотрю на пацана и узнаю в нем свои черты. Он моя копия в этом возрасте.
— Ты не сделала… — Я резко замолкаю, не хочу произносить слово «аборт», ведь сын рядом, продолжаю с надрывом: — его, да?
Люба сразу понимает, о чем я.
— Не сделала, — качает она головой.
У меня перед глазами всё начинает кружиться, расплываться… еле фокусирую взгляд на Людмиле и… моем сыне? Такой же худой, как и я когда-то, смешной, высокий для своих лет.
— Спасибо тебе, спасибо! — искренне обращаюсь к Любе. — Спасибо, что ты его оставила!
В этот момент замечаю, как с ее лица исчезает враждебность, а глаза искрятся от слез.
— Я так мечтала, что когда-нибудь ты скажешь мне именно эти слова…
Конец
