Не верь мне (СИ) - Евстигнеева Алиса
Меня часто знобило после работы из-за усталости. Но сегодня как-то больше обычного хотелось тепла и уюта. Серёжка ожидаемо никуда не уехал. И даже стол мне накрыл, причём как-то сверх нужной меры, явно расстаравшись. Омлет, гренки, салат и… кружка горячего чая.
-Я надеюсь, это не всё для меня?
-Могу помочь, - осторожно пошутил Измайлов.
-Очень на это надеюсь, иначе меня ждёт смерть от обжорства, - ещё более нелепо отшутилась я.
Поначалу завтракали в полной тишине. Я неспешно гоняла кусочки салата по тарелке, а Серёжка просто наблюдал за мной. Взгляд у него странный был. Уставший и будто бы какой-то опустошённый.
-Всё в порядке? – не утерпела я.
-Ну да. Вполне. Ты же нам с вечера звонила. Дети были живы и здоровы. Спать легли в указанное тобой время, - с напускной серьёзностью отчитался он.
-Я не про них. Вернее и про них тоже… Но сейчас больше про тебя, - понесла я какой-то сбивчивый бред. А потом сама же себя одёрнула. – Серёж, у тебя всё хорошо?
-Всё в норме, - лаконично ответил он.
Я задумалась, а потом всё-таки уточнила.
-На работе всё в порядке?
Кажется, он удивился, по крайней мере, брови забавно дёрнулись.
-Да, а что?
Он был сегодня до непривычного сдержанным. И вроде как даже не злился. Разговаривать не хотел? Зачем тогда остался?
-Расскажи что-нибудь, - ставлю нас обоих в тупик.
-Что именно? – напрягается, словно ожидая подвоха.
-Что-нибудь.
Серёжка немного зависает, а потом сам же и фыркает.
-Знаешь, это как с анекдотами. Тебя просят рассказать что-нибудь смешное, а в голову идут одни глупости.
-А что тебе в голову сейчас идёт?
Этого он не поясняет, но говорит, что если мне интересно что-то конкретное, то моогу спрашивать прямо. Поначалу не сильно реагирую на его «великодушное предложение», делая вид, что крайне увлечена намазыванием варенья на гренку. А уже потом, немного поумерив свою гордость, спросила:
-Как родители? Как… они восприняли новость про Кроша?
-От меня не отреклись, и уже хорошо, - улыбается он, но улыбка всё равно получается с налётом печали.
-Всё было настолько страшно?
-Да нет, - он немного ведёт плечом, словно сбрасывая ненужный груз воспоминаний. – Наверное, после того как я отсидел, их сложно чем-то удивить. Хотя в случае с Серёжкой нам с тобой это удалось.
Нам с тобой… Ну да, история с Крошем – это плод наших общих стараний. Впрочем, как и сам Крошик.
-Что Екатерина Максимовна сказала?
- Что мы с тобой два дурака. Себе жизни не даём, а теперь и дети за нас мучаются.
На бывшую свекровь это было похоже. Хотя, вполне вероятно, что это Сергей ещё выражения смягчил.
-Он мне про них ничего не рассказывает, - пытаюсь увести тему чуть в сторону. Лучше уж про третьи лица разговаивать, чем про нас. – Говорит, что у них были, но как-то вскользь.
-Это потому что он их как бабушку с дедушкой не воспринимает, - с очень серьёзным видом поясняет Измайлов. – Знает, что они мои родители, но одно с другим пока не складывает.
-А вы говорили? – удивляюсь, уж чем, чем, а трудно-доходимостью ребёнок не страдал.
-Конечно. Мама вон… до сих пор переживает. Мне, кажется, что в тот день, когда он назовёт её бабушкой, она отпишет ему квартиру, - слегка разряжается обстановку он. Правда, тут же опять делается серьёзным. – Просто… Просто он не до конца понимает, кто я ему. На словах вроде как услышал. А дальше… А дальше не знает, что с этим делать. Я для него всё ещё чужой. Забавный дядька с кучей подарков и возможностей, но чужой.
Лучше б он меня обвинил. Нет, серьёзно, лучше б он просто меня во всём обвинил, я бы тогда перешла к привычной защите, колючкам своим, ехидству. Мне же в таких ситуациях всегда есть, что сказать.
Но не вот так, спокойно, без упрёков и одними фактами, прикрывающими тонну печали.
Поднимаю на него свои глаза, наверное, виноватые, а может быть, и такие же несчастные как и у него.
- Сам виноват, - говорит он кратко и без пояснений. Пауза как всегда затягивается, потому что, я не представляю, что на это сказать ему. А Серёга просто кивает головой и просит. – Ешь.
И мы едим, чтобы не разговаривать. Чтобы сдержать то, что так рвётся наружу, но никак не знает, как быть сказанным. Когда завтрак был окончен, я привычно начала убирать со стола, но Серёга перехватывает мою руку, не давая ухватиться за тарелки.
-Я уберу. Иди спать.
Теряюсь от всей этой его… заботы? Меня так и подмывает сказать ему что-нибудь этакое, обличающее. Что неужели он думает, что я сдамся, вот так, от одного завтрака и пары знаков внимания. Но он просто игнорирует моё недовольное выражение лица, собирая посуду и ставя её в мойку. И я махнула на всё рукой. В конце концов, он тоже не знает, как со всем этим жить. Пусть пробует, как умеет. Разворачиваюсь и ухожу спать.
Глава 28
Глава 28.
Наверное, мы бы ещё долго просуществовали вот так: изводя друг друга вечными разговорами, недосказанными обидами и кружениями вокруг, да около. Наши качели раскачивались настолько неровно и рывками, что меня уже тошнило от чувства загнонности, коим был полон каждый мой день. Хотелось выть и биться головой об стену, наверное отсюда и вся моя глупость, когда хотелось перевернуть всё вверх дном, лишь бы избавиться от этой щемящей боли, что засела глубоко под кожей, и почувствовать, что собственная жизнь вновь принадлежит мне. Это было тяжело. Думать только о нём, хотеть только его, любить только его и быть неспособной простить или забыть.
А ещё и Серёжка, который вообще ни разу не облегчал мне задачу, не предпринимая никаких активных действий, но и не отпуская меня полностью. Он будто бы сам замер, боясь сделать хоть какой-нибудь шаг, настолько всё было между нами хрупко и непредсказуемо. Каждое его новое действие отзывалось во мне новым приступом паники и желанием прятаться. До всей этой ситуации и не представляла, насколько трусихой я могу быть. Насколько проще было оставаться сильной вдали от него, и настолько же быстро рассыпалась в прах вся моя бравада, когда он был рядом.
С каждый новым днём это всё больше походило на помешательство, и мы бы точно однажды сошли с ума, если бы не его величество случай.
Всё началось с шорт. Была моя крайняя смена перед Новым годом и я, порядком уставшая от уныния царящего в наших душах, напялила шорты. Вполне приличные, до середины бедра. К шортам прилагались капроновые колготки, свободный топ и белый пиджак. Волосы уложила локонами, в уши вставила кольца. Смотрелось достаточно стильно, и, на мой взгляд, вовсе не вульгарно.
Но у заехавшего ко мне за какими-то детскими вещами Измайлова на этот счёт было иное мнение. Он долго стоял в прихожей, пялясь на мои ноги, а потом разъярённо заявил, что я сбрендила. Мне поначалу показалось, что я ослышалась. Пару раз растерянно моргнула, а потом, даже голову набок наклонила, чтобы лучше слышать.
-Что?!
-Ольга, ты совсем рехнулась в таком виде из дому выходить?! – зарычал он на меня.
-Выражения выбирай, - раздосадовано потребовала я. А потом ещё и взъелась. – А вообще! Тебя это не касается!
И обидевшись, удалилась от него в свою спальню. Серёга нагнал меня в несколько шагов, на ходу сбрасывая обувь, пару раз споткнувшись и смачно выругавшись.
-Ты вообще ничего не понимаешь?! – в несвойственной ему манере взревел Измайлов. – Оля, ты совсем ничегошеньки не понимаешь?! Или просто дуру из себя строишь?!
Вот последнее было прям совсем обидно. И пусть я сама себя миллионы раз называла и похлеще, но это же была я, а тут он… наезжающий на ровном месте.
-Ревность свою засунь куда-нибудь, - грубо посоветовала я, со психом выдёргивая из шкафа коробку с нужными туфлями. Вся остальная конструкция из других коробок благополучно полетела следом, но только уже на меня. Отскочить я успела, но спокойствия это мне не прибавило. – Вот видишь, к чему твоё вмешательство привело?!
