Дженнифер Пробст - Брачный договор
— Какие деньги? — недоуменно свел брови Ник.
Мария лишь покачала головой:
— Я понимаю, Алекса предупредила меня, что вы дали их на условии никогда об этом не вспоминать, но ты, мой дорогой, все же должен знать, как мы тебе признательны.
Ник не подал вида, что он тут ни при чем, хотя внутренний голос отчаянно кричал ему ответ на головоломку. Ник наконец-то подобрал ключик к своей жене.
— О, разумеется, ради бога… И вы потратили их на…
— Спасение нашего дома, конечно! — воскликнула Мария. — Теперь мы с Джимом можем заняться счетами и ремонтом. Наконец-то у нас появилась надежда. А все благодаря тебе!
Теперь пазл сложился полностью и предстал перед Ником во всем своем великолепии. Все совпадало. Деньги, которыми он беспрестанно уязвлял Алексу, не были вложены в ее бизнес. Она солгала ему — и спасла дом своих родителей. Ради этого она и замуж за него вышла… Она пыталась получить кредит в банке, чтобы организовать при магазине кафе, но ей отказали. Теперь до Ника дошло, почему Алекса так и не сказала ему правды. А как ей было это сделать? Он же не давал ей ни малейшей возможности признаться во всем! Алекса не хотела, чтобы он жалел ее или ее родных, не приняла от него ни одного подарка сверх положенной суммы. Она решила выкручиваться в одиночку, потому что за своих близких и любимых Алекса готова была стоять насмерть. Она оказалась самой преданной, великодушной, упорной и страстной на свете женщиной, в которую он был влюблен без памяти.
Правда пульсировала в каждой его жилке. Алекса не солгала насчет ребенка! Она вовсе не пыталась «залететь», это случилось помимо ее воли, а она по глупости своей доверилась ему. Все рассказала и попыталась объясниться. Она была столь наивна в своем чистосердечии, что решила, будто он непременно обрадуется этому известию.
А он ее предал… Предпочел прислушаться к ядовитым наговорам Габриэллы и своего отца на любящую его женщину. И впервые после прозрения Ника вдруг посетило опасение, что Алекса, может, и не простит его…
Он поглядел на Марию. Она дала своей дочери не только силу бороться за самое дорогое, но и сердце, готовое беззаветно любить. И прощать. На это Ник надеялся всеми силами души.
Он подумал о Джеде и его многочисленных подружках. Вспомнил, сколько сил положил он сам, чтобы перестать чувствовать, — тогда никто не сможет причинить ему боль, как когда-то собственные родители. От них пострадал не только Ник — все вокруг.
В Ника вдруг словно ударила молния, пронзила до самого основания. Он понял, что если будет продолжать в том же духе, то однажды непременно станет копией своего отца. Рука сама собой крепко сжалась в кулак. Чтобы избежать боли любой ценой, он пестовал отчужденность в отношениях и в результате сам превратился в пустышку. Своими поступками он доставил любимой женщине сердечную боль, несовместимую с понятиями о человечности. Он оказался бесхребетным трусом, который обижал всех и вся, потому что, кроме себя, его больше никто не интересовал.
Внутри его все еще держался страх — с цепкостью, развившейся на протяжении многих лет, — но впервые в жизни Нику захотелось рискнуть. Дать Алексе то, в чем она так нуждалась. Стать отцом, мужем, другом. Защищать ее, заботиться о ней, прожить с ней вместе до конца своих дней… Может быть, отдав ей все, что имеет, он в конце концов станет достоин ее.
Последняя из стен вокруг его сердца зашаталась. Раскрошилась. И обрушилась. Ведь Александрия сама выбрала его, потому что полюбила.
Ник дрожащими руками стиснул руки Марии:
— Мне надо поговорить с ней!
— Обязательно помирись с ней, — кивнула теща.
Ник распрямился и встретился взглядом с тестем:
— Я тоже наделал дел. Теперь остается надеяться, что она простит меня. Я попытаюсь извиниться.
— Извинись, сынок, — улыбнулся Джим.
В этот момент на глаза Нику попался неказистый пес — его новый любимец.
— Кажется, я кое-что придумал…
* * *Поставив на стол чашку с дымящимся травяным настоем, Мэгги отпихнула подальше стаканчик с капучино, дразнившим обоняние подруги.
— Никакого кофеина! А в чае есть антиоксиданты.
— Хорошо, мамочка, — невесело усмехнулась Алекса. — Правда, я так устала, что, думаю, кофе не причинит мне вреда.
— Кофеин замедляет рост плода!
— А еще стресс и неумение заработать достаточно денег, чтобы позволить себе родить ребенка.
— Хм, наверное, гормоны виноваты. Ты стала такой ворчуньей!
— Мэггс!
Та дерзко ухмыльнулась и сняла с чайной чашки крышечку.
— Решила тебя немножко позлить. Хотела убедиться, что ты не превратилась в слезливую барышню, как в романах, которые постоянно читаешь последнее время.
— Пошла ты!
— Вот это уже лучше!
Алекса с неподдельной теплотой посмотрела на подругу. Все будет хорошо… После ухода от Николаса прошло уже две недели, и каждый новый день превращался в испытание силы и твердости, которые давало ей природное упрямство. Новость о ребенке она пока хранила втайне от семьи, но на выходных решила во все посвятить родных. Мэгги ее поддержит. Пусть ей не удалось заполучить в банке кредит на открытие кафе, «БукКрейзи» по-прежнему приносит стабильный доход. Она выдюжит. Эту мантру Алекса повторяла ежедневно и ежечасно, с тех пор как рассталась со своим любимым, а его дитя потихоньку подрастало в ее чреве. Ник сделал свой выбор, и ей предстоит взглянуть в лицо реальности.
— Граф на днях ужинал со мной.
Отвлекшись хорошими новостями, Алекса улыбнулась:
— А ты мне и не сказала!
— Мы с ним не совпали, — пожала плечами Мэгги. — Все время говорили только о тебе. Он влюблен в тебя, Эл.
— Уж поверь мне, — рассмеялась Алекса, — между нами нет той самой искры и никогда не будет. — Она увлеченно поцокала языком. — Но ты не сдавайся, ладно? Кто знает, может, он твоя судьба!
— Умора! — фыркнула Мэгги.
Алекса меж тем задумчиво жевала губами.
— Мэггс, только ему, скорее всего, под силу сладить с тобой.
— У тебя от беременности мозги набекрень.
На мгновение в глазах Мэгги блеснула жалость. Алексе хотелось возразить ей, но в магазине уже начали собираться поэты. Они рассаживались по стульям, из динамиков лилась негромкая меланхоличная музыка, приглушенно горели светильники, а за дверью сгущалась тьма. В помещении царил творческий гул, и вскоре поэты начали один за другим делиться в микрофон своими мыслями и грезами. Алекса, сидя с краю и прижимая к груди блокнот, наблюдала за ними, и постепенно ее окутала спасительная череда образов. Она прикрыла глаза и перенеслась в другой мир, воспринимая его всеми обостренными чувствами. В ее сознании мелькали цветовые сочетания и целые картины, словно нарисованные масляными красками на холсте.
