Мария Баррет - Обманутая
– Аманда Данн! – Она откинулась на спинку стула и пристально посмотрела на него. – Но ведь она…
Он быстро прервал ее.
– Она была привлечена по необходимости… Нам была нужна срочная замена. Извини.
– Итак, это означает, что я вышвырнута из программы?
Он кивнул.
– И?
– И Джек Парсонс хочет тебя видеть наверху. Он звонил, когда узнал, что ты здесь.
– О! – Ливви смотрела на колени, сопротивляясь желанию заплакать. Она без особых переживаний сделала головокружительную карьеру и никогда не была в такой ситуации, как сейчас. Она вонзила ногти в ладонь, и боль заставила ее взять себя в руки. Слезы высохли, не успев пролиться. Она снова подняла глаза на Билла и потянулась за своим пальто.
– Ты мог бы мне рассказать об этом раньше, когда я звонила.
Билл опустил глаза:
– Я пытался спорить из-за тебя, но все это было глупо и бесполезно. Я не хотел тебе ничего говорить, пока я боролся.
Слезы, которым Ливви не дала пролиться, снова наполнили глаза. Болезненный ком встал в горле.
– Благодарю, – с трудом прошептала она. Затем встала, надела пальто и пошла к двери. Билл пошел проводить ее, по пути она улыбнулась бывшим коллегам. В коридоре Билл поцеловал ее: – Сэм будет огорчена, что не увиделась с тобой.
Ливви пожала плечами, и Билл обнял ее за плечи.
– Она действительно будет огорчена. – Продолжая держать ее за плечи, он сказал: – Послушай, если тебе будет что-то нужно…
Ливви прервала его резко.
– Да, я знаю. Спасибо. – Она отошла и нажала кнопку лифта: – Иди! Возвращайся к своему столу, у тебя много работы.
– Пока, Ливви. Удачи тебе.
– Прощай, Билл.
– Она смотрела на двери лифта и вытирала пальцем катившиеся слезинки. Когда двери лифта открылись, она вошла в него и стала подниматься на верхний этаж.
– Войдите! – раздалось из-за двери, в которую Ливви осторожно постучала. Повернув ручку, она вошла в угловой кабинет на верхнем этаже городского телевидения и прошла к громадному черному столу из ясеня, стоящему у окна. Она пожала руку Парсонсу, скинула с плеч пальто и села. Глубокий разрез юбки обнажил ее длинные, туго обтянутые черными чулками ноги.
– Ливви, я сочувствую ситуации, в которой вы оказались, – вкрадчиво начал Парсонс. – Вероятно, тебе очень тяжело.
– Да, мне очень тяжело.
– Я понимаю, конечно, понимаю… – Он кивнул и погладил свой дорогой, ручной росписи, шелковый галстук. – Как бы там ни было, боюсь, что все это уже начинает задевать и нашу компанию.
– Действительно? – Ливви выпрямилась, пытаясь выглядеть спокойной и сосредоточившись только на одной мысли: не надо тянуть! Если собираешься уничтожить меня, делай это побыстрее!
– Да, из-за этого мы подыскали замену на «Тэйк файв».
– Да, я поняла это.
– Тогда я уверен, что вы поймете и наше решение, одно из самых трудных, которые нам пришлось принять. С сегодняшнего дня мы разрываем наш контракт.
Ливви молчала. Хотя она и ждала этого, но все же услышанное потрясло ее.
– А что с программой о Дьюсе? Парсонс пожал плечами:
– Сейчас Джеф Риджес и Роджер Хардман редактируют ее. Хардман изменил концепцию передачи и пока использует ваше интервью.
– Я понимаю.
Парсонс снова погладил галстук, давая понять Ливви, что говорить больше не о чем.
– Мой контракт…
– Наши адвокаты разберутся со всеми деталям. Окончательный расчет и копию документа о расторжении контракта вы получите в ближайшие дни.
– Хорошо. – Ливви встала. Она не понимала, как ей это удалось, но она не пожала руку Парсонсу, улыбнулась и пошла к двери. Она шла легкой, элегантной походкой, слегка покачиваясь на высоких каблуках черных туфель ручной работы, оставляя глубокие вмятины на ковре. Не оглядываясь, она вышла из кабинета, улыбнулась секретарю в приемной и направилась к лифту.
Через пять минут она уже вышла на улицу. Закутавшись поплотнее в пальто, она громко окликнула такси и забралась внутрь машины. Дала свой адрес, откинулась на спинку сиденья и тупо уставилась в окно. Мелькающие за стеклом виды вдруг расплылись перед ее глазами: она не сразу поняла, что наконец плачет. Слезы нескончаемым потоком катились по лицу, размазывая весь макияж и оставляя ужасные черные потеки туши.
Когда такси влилось в поток машин, движущихся по Тоттенхэм Корт роуд, Ливви вытерла глаза и привела в порядок лицо. Она задумалась над тем, что ей сказали. Встреча с Дьюсом была единственной вещью, Которая ее сейчас интересовала. Это было ее дитя; она дала идею, пробиралась через амазонские джунгли, чтобы добраться до него; вытерпела от него кучу оскорблений во время встречи; и, наконец, сломала из-за этого всю свою жизнь! И за это городское телевидение передало ее работу кому-то другому, который внесет поправки и выдаст все за свое! И вдобавок этот кто-то за работу, сделанную чужими руками, добьется славы.
– Как они смеют! – воскликнула она в ярости. Водитель посмотрел на нее в зеркало:
– Что-то не так, дорогая?
– О! Ничего! – быстро ответила Ливви, покраснев. Она продолжала смотреть в окно, и водитель не стал допытываться дальше. Когда они двинулись по направлению к Челси под мерное пощелкивание счетчика, жалость к себе и отчаянье стали переходить в злость. И каждый щелчок счетчика увеличивал эту злость. Программа не может выйти без нее – они никогда бы не добрались до Ленни Дьюса без ее усилий! Она комкала носовой платок в руках, и злость продолжала нарастать в ней до тех пор, пока машина резко не затормозила, и Ливви резко бросило вперед. Она с трудом успела зацепиться руками за сиденье, чтобы не упасть.
– О Боже!
– Прошу извинить, дорогая! – Водитель качнул головой на двух студентов-художников, которые, рискуя жизнью, пробежали перед машиной и теперь мчались по тротуару. – Проклятые студенты!
Ливви кивнула, соглашаясь. А потом, все еще сидя на краю сиденья и наклонившись вперед, спросила:
– Это не займет много времени, если мы поедем сейчас в Ченсери Лэйн? – Ливви приняла решение под влиянием момента. Она хотела поехать в контору. Питера и выяснить, есть ли какая-нибудь возможность ей самой заняться программой.
Водитель прищурил глаза:
– Вы хотите ехать в Ченсери Лэйн?
– Да, пожалуйста.
– Дело ваше. – Водитель завел счетчик. – Так значит, Ченсери Лэйн, дорогая? – Он посмотрел в зеркало, затем бросил взгляд через плечо и стал разворачивать тяжелую черную машину. Через несколько минут они ехали по Кингз-вэй в направлении к Сити. Ливви откинулась на спинку сиденья и стала продумывать, что она должна сказать.
Питер Маршалл посмотрел на секретаря, который вошел в его кабинет и остановился в ожидании у двери. Питер сказал в трубку:
