Татьяна Дубровина - Высший пилотаж
Ни за что на свете она не решится этого сделать! Лучше умереть! Лучше никогда не видеть его больше, чем заметить в глубине черных глаз насмешливую иронию и… жалость.
Самое страшное, если Ионе станет жалко «бедную дурочку», не умеющую следовать своим естественным инстинктам и панически боящуюся… любви.
Надо придумать другую причину. Можно с умным видом порассуждать о том, что секс — не главное в человеческих отношениях, что для Маши важно в первую очередь духовное слияние…
Жалкий детский лепет. Услышав такое, Иона не то что усмехнется, а откровенно заржет: «Что ты плетешь, девочка? Сначала по роже дала, а потом заявляешь, что я примитивное животное, не воспарившее до твоих высоких духовных запросов?»
Маша всегда считала себя достаточно умной и образованной, но ни в одной из прочитанных книг не было ответа на мучивший ее вопрос. В житейских ситуациях она тыкалась, как слепой котенок, наугад. Перебирала варианты и отвергала их один за другим.
Проклятая рука! Как она не отсохла! Кажется, что ладонь до сих пор горит от той оглушительной оплеухи…
Как она могла ударить Иону?! Маше хотелось нежно погладить его щеку, покрыть поцелуями лицо, легонько прикоснуться к твердым упрямым губам…
Нет, не легонько, а страстно и неистово… А потом… Она чуть не врезалась лбом в вертящуюся стеклянную дверь универсама.
Что за идиотская черта характера? Вечно Маша подозревает в людях самое плохое. Мнительность и подозрительность просто отравляют жизнь.
Вот накрутила сама себя, напридумывала, будто Иоанн настоящий бес-обольститель. А сердце не обманешь — оно-то уверено, что выбрало достойнейшего из достойных. И сердце тоскует в этой вынужденной разлуке, и рвется к нему, и верит в чудо, которое обязательно случится…
Рядом скрипнул тормозами серебристый «мерседес»…
И замерло сердце в радостном предчувствии… И ноги сами собой понесли Машу на обочину тротуара…
Дверца распахнулась… И Маша помимо воли склонилась к машине, заглядывая в кабину…
— Покататься хочешь, детка? — с усмешкой спросил здоровенный бугай, выбираясь из «мерса» и разминая на тротуаре ноги.
В глубине салона ухмылялись еще трое таких же «качков».
— Садись, обожди только, пивка прикупим…
Какие противные сальные улыбки на сытых рожах!
— Невтерпеж? Не боись! Обслужим в лучшем виде!
Маша шарахнулась назад, но бугай со смехом схватил ее за руку.
— Чего испугалась? Мы денег дадим, хоть прикид себе приличный купишь…
— О! Краснеет! Гимназистка…
— Пустите… — шепотом, чтобы не привлекать внимания прохожих, взмолилась Маша. — Пожалуйста… Я перепутала…
— Она думала, это ее машина! — хохотнул сидящий за рулем.
— Я… милицию позову… — Маша с трудом вырвала свою кисть из цепких пальцев, развернулась и без оглядки помчалась по улице.
Слезы застилали глаза, в ушах колотился обидный хамский смех.
— Доченька, что случилось? — всполошилась мама, едва Маша переступила порог.
— А что?
— Ты же плачешь!
— Разве? — Маша с усилием выдавила улыбку. — Просто соринка в глаз попала… Натерла… Столько пыли на улицах, хоть бы дождь пошел!
— Не говори, — тут же подхватила мама. — Даже трава пожелтела.
Маша отвернулась и быстро сказала:
— Надо бы на даче полить… Засохнет все… Пожалуй, я съезжу…
— Зачем? — удивилась мама. — Потерпи до выходных. Куда ж ты после работы ведра тягать? А обратно по темноте ехать?
— Нет! — упрямо мотнула головой Маша. — Сейчас.
Однако она вовсе не на дачу собиралась. Пока светло, она успеет добраться до аэроклуба. Может, застанет там Иону… Пока она совершенно не представляла себе, что скажет ему при встрече. Как получится… Пожалуй, впервые в жизни рассудительная Маша слепо доверилась воле обстоятельств — будь что будет!
Глава 5
Первым делом — самолеты
Солнце висело низко над полем, но даже вечером жара была ужасной. Волосы прилипли ко лбу от пота, а под плотной льняной блузкой было душно, как под тулупом.
Маша шла знакомой уже дорогой, нервно сжимая сумочку. Там в потертом кошельке лежало несметное богатство — двести долларов, которые она потихоньку от мамы взяла из ящичка с «пособием». Как истинный бухгалтер, мама перевела свой капитал в надежную валюту.
Как она потом объяснит их исчезновение? Лучше не думать об этом… Стыдно… Мама бы сама дала, но язык не повернулся объяснить, для чего Маше нужны эти деньги.
Кажется, именно такую сумму называл старый сторож сельхозавиации, когда рассказывал ей о забавах богатых…
Нанимают за двести баксов полет, острых ощущений им не хватает…
Вот она и закажет для себя полет в этом аэроклубе. Может, ей тоже захотелось испытать прелесть полета? Они всех обязаны катать, она заплатит! А потом они с Иоанном сядут в кабину, он поднимет самолет, и там, высоко в небе, глядя друг на друга, они… Что?
Он возьмет в свои руки ее похолодевшие ладони, а она тихо улыбнется и скажет:
— Держи штурвал.
— Глупо все получилось, — улыбнется в ответ Иона.
И Маша согласно кивнет.
В небе сами собой сгладятся все земные недоразумения, и обратно на летное поле они вернутся примиренными и счастливыми…
Вход в аэроклуб преграждали массивные, крепко запертые ворота. Маша прищурилась, достала из сумочки очки и водрузила их на нос. Наверное, она выглядела смешно, когда оглядывала сквозь толстые стекла плотно приваренные стальные листы в поисках звонка.
Крошечная красная кнопка оказалась чуть выше Машиной головы. Она нажала ее и вздрогнула: стальная махина ворот бесшумно и легко поползла в сторону, открывая проход.
Ну что она мнется в нерешительности, как робкая просительница?! Она — клиент! И должна держаться уверенно и независимо.
Маша решительно шагнула вперед, и ворота так же бесшумно задвинулись за ее спиной.
Прямо перед девушкой было большое кирпичное здание, за ним стоянка с несколькими иномарками и микроавтобусом, справа, поодаль, белая вышка с флагштоком, а еще дальше длинный небесно-голубой ангар. Наверное, там стоит и тот допотопный самолетик, на котором Иона врезался в землю рядом с Машиной дачей.
Она огляделась: никого, словно вымерло все. Но ведь кто-то же открыл для нее ворота… И Маша направилась к ближайшему зданию, безошибочно определив в нем контору.
Иоанн сидел в вертящемся кожаном кресле и пил коньяк со старым клиентом, почти что приятелем — директором коммерческого банка, в котором он держал свой счет. Собственно, они успели выпить по одной и теперь обсуждали новое постановление Минфина, когда Иона случайно глянул в окно и остолбенел.
