Линда Уиздом - Коварство и любовь
– Хорошо, что она перестала присылать цветы, – сказал он. – Когда я узнал, что они имеют особое значение, они стали тревожить меня почти так же, как все ее остальные выходки. Знаешь, чего мне хочется?
Она надела солнечные очки, защищаясь от залившего машину света.
– Если это какое-нибудь извращение, то лучше забудь о нем, Брендон.
– Не бойся, я оставил дома наручники и прочие штучки. Но я хочу, чтобы с момента нашего отъезда и до возвращения в город мы больше об этой гадине не говорили. Идет?
На это Лорен готова была согласиться с большой охотой.
– Идет. Только если тебе нужна миролюбивая попутчица, то давай остановимся где-нибудь попить кофе. Я сегодня утром не успела.
Джош остановился около первого же придорожного кафе и заказал две большие чашки кофе.
– Еще что-нибудь?
Она покачала головой.
– Только пару глотков кофеина. Когда на работе запарка, я живу на одном кофеине. Я с утра чувствую себя не в своей тарелке, пока не получу живительную дозу для встряски.
– Не могу себе представить запарку на твоей работе. Непохоже, чтобы твои пациенты могли тебя поторапливать.
Лорен усмехнулась.
– Не удивлюсь, если они это сделают, поскольку в моем приемном покое довольно прохладно. Они должны чувствовать себя, как шубы, сданные в ломбард-холодильник.
Джош фыркнул.
– Что ты несешь!
– Я несу! Ты бы послушал, что мы вытворяли в институте! Один парень любил притворяться трупом и перед началом занятий ложился на стол в анатомичке. Когда с него сдергивали простыню, он начинал моргать глазами, как будто он только что проснулся, и говорил, что последнее, что он помнит, это как заснул в аудитории на занятиях.
– Значит, мораль была: не засыпайте на занятиях?
– Вот именно.
– Знаешь, для такой роскошной женщины, как ты, у тебя очень странное чувство юмора и своеобразное представление о смешном, – покачал головой Джош.
– Ты что, хочешь сказать, что ты никогда не устраивал розыгрышей в институте? – поддразнила она.
– Я иногда с трудом заставлял себя проснуться, чтобы пойти на занятия, а вот у нас был парень, который на некоторые занятия сажал вместо себя манекен с магнитофоном.
– Магнитофон, чтобы записывать лекцию?
Он покачал головой.
– Нет, для этого у него был скрытый микрофон. А это был просто плейер, который воспроизводил храп спящего человека. Мы всегда удивлялись, что его не выгнали.
– Не говори мне, что он стал федеральным судьей или еще кем-то в этом роде.
Он снова покачал головой.
– Еще хуже. Он владелец адвокатской конторы в Восточном Лос-Анджелесе, и его любимое занятие – становиться поперек дороги большим шишкам. Несколько известных юридических фирм пытались привлечь его на работу к себе, но он всегда их отшивал. Говорит, что он предпочитает помогать людям, у которых нет денег на дорогих адвокатов, а не сидеть в престижном офисе, где нельзя задрать ноги на стол.
– Напоминает тебя и твою манеру не надевать галстук в суд.
– Да, некоторым это настолько не нравится, что может настать день, когда мне придется сдаться и нацепить эту удавку. Этот новый судья однажды зажал меня в углу и сказал, что тот день, когда я приду без галстука на его заседание, я проведу в тюрьме.
– Судья Бернс? – догадалась она.
– Он самый.
Лорен повернулась и оперлась спиной на дверцу.
– Я давала показания по делу Винстона у него на заседании пару дней назад, – пояснила она.
– Это тот парень, который умер от передозировки амфетаминов? А потом его родители подали в суд на родителей его лучшего друга за то, что те знали, что их ребенок продает наркотики, и ничего не делали?
Она кивнула.
– Я был страшно рад, что это дело не попало ко мне. Очень трудно доказать виновность родителей. Если не ошибаюсь, оно попало к Ларри.
– Точно. А мне судья Бернс сказал, чтобы в следующий раз я приходила на заседание, одевшись как подобает женщине. Я перепутала время и явилась в своей хирургической форме, чего я никогда не делаю и в тот раз тоже не собиралась делать. Выслушивая мои показания, он ни разу не сказал «доктор Хантер», а когда пару раз просил меня что-то пояснить, говорил «миссис Хантер» и выглядел настолько допотопно, что мне хотелось стукнуть его. – Она состроила гримасу. – К несчастью, я сказала вполголоса, что в следующий раз надену кринолин, а ему это не понравилось.
Джош фыркнул.
– Да, уж я думаю! Последние несколько раз, что я видел Ларри, он разговаривал сам с собой. Он сказал, что у него давление подскочило, наверное, в три раза после начала процесса. Он думал, что если так пойдет и дальше, то его хватит удар прямо на заседании. И его оштрафуют за театральные эффекты в ходе судебного заседания. Я сказал ему, что если он так волнуется, то пусть проконсультируется у Теда. У того превосходно получаются всякие драматические сцены.
– В Лос-Анджелесе был судья… – начала рассказывать Лорен, и вскоре они оба принялись хохотать над забавной историей. Прошло совсем немного времени, и они совершенно забыли об исходной причине этой поездки.
Они поехали вдоль побережья вместо того, чтобы направиться к Сольвангу внутренней дорогой. По пути они продолжали обмениваться историями из области судебных баталий. Лорен провела на заседаниях массу времени, давая показания в качестве судебного патологоанатома, и видела процесс с иной точки зрения, чем Джош.
– Мой опыт участия в заседаниях показал, что патологоанатомией заниматься намного лучше. Единственная неприятность – это полицейские, осаждающие меня с требованиями сообщить о результатах вскрытия, которое еще не произведено, или произвести его срочно, бросив все остальное. Но я пускаюсь в разговоре с ними в такие натуралистические подробности, что они быстро оставляют меня в покое.
– Теперь я знаю, где мне укрыться, когда я захочу тишины и покоя.
– Все будет в порядке, пока ты будешь шевелиться достаточно интенсивно, чтобы мы не приняли тебя за одного из наших пациентов, – заверила она.
Они выбрали путь через Санта-Барбару, чтобы проехать к Сольвенгу через горы. Следуя по изгибам серпантина, Джош постоянно поглядывал в зеркало заднего вида. Особенно после того, как за ними, когда они свернули с главного шоссе, увязался темный грузовик. В окрестностях Санта-Барбары движение было довольно интенсивным, поэтому раньше он его не замечал.
– Мне казалось, мы решили оставить свои проблемы дома. – Он вздрогнул от тихого голоса Лорен.
– Так и есть, – постарался как можно беспечнее отозваться он.
– Врешь.
– Как ты смеешь обвинять во лжи меня, работника правоохранительных органов? – Он стремился превратить все в шутку.
