Даниэла Стил - НеВозможно
– Какие планы на завтра? – спросила она Лайама уже в постели. Ее снова тянуло в Саутгемптон.
– Пойду на стадион, наши опять играют, – ответил Лайам, предвкушая интересную игру.
Какая у них теперь чудесная жизнь! Море, друзья, художники, у него – бейсбол, у нее – работа. Сам того не желая, Лайам изменил ее жизнь, принес в нее что-то новое и прежде не изведанное. Какой-то молодой задор и легкомыслие, которых она лишилась, рано выйдя замуж и заведя детей. Да и до последнего времени она была слишком занята постижением отцовской науки, а потом – работой в его галерее. У Саши никогда не было той беспечной жизни, которую Лайам продолжал вести и в свои сорок лет. Ни один из его товарищей еще не вкусил успеха и не знал тех обязанностей и большой ответственности, с какими успех бывает сопряжен. Они много работали, но достигли немногого. Мало кто из них был женат, а дети и вовсе были только у Лайама. Такое впечатление, что этой публике обязанности вовсе неведомы. У Лайама обязанности были, но за него их выполнял кто-то другой, в данный момент – бывшая жена и ее будущий муж. И отчасти – Саша, которая взялась устроить его дела.
Неделя в галерее выдалась напряженная, в понедельник открывалась выставка, а оставалось еще много дел. Саша всегда сама курировала выставки, вплоть до развешивания картин, поэтому засиживалась на работе допоздна.
К конце рабочей недели она была сильно измотана. Хотелось опять поехать на море. На этот раз они отправились в пятницу, как было при Артуре. К девяти часам добрались до места, посидели на веранде и рано отправились спать. Теперь они хоть и робко, но занялись любовью. Время и любовь делали свое дело. Саша понемногу привыкала к тому, что в ее жизни появился Лайам. Для нее это был большой шаг вперед, а для Лайама – тем более.
В субботу, гуляя по берегу, она сообщила, что приглашена на ужин, и предложила ему тоже поехать. Гостей собирала известная голливудская актриса. В последние годы киношники полюбили Саутгемптон и окрестности, и пару лет назад Саша познакомилась с этой актрисой. Приглашение она получила очень давно, а в пятницу Марси напомнила, как раз перед Сашиным уходом из галереи. Ожидалась шумная компания, со всевозможными развлечениями и музыкантами, приглашенными специально из Лос-Анджелеса. Лайама ее приглашение удивило. Она еще никогда не звала его с собой в гости. А Лайам прекрасно помнил их первую бурную ссору.
– Ты хочешь, чтобы я пошел? – Лайам был польщен.
– Да, – лаконично ответила она, ничего не объясняя. Лайам не стал расспрашивать.
Звали к семи, но они приехали в восемь. В приглашении была упомянута «неофициальная форма одежды», но Саша знала, что многие женщины придут расфуфыренными. Она надела белые слаксы, белый тонкий свитерок и нитку жемчуга. Лайам натянул джинсы, футболку и привезенный Сашей из города блейзер. Она нашла ему мокасины из домашних запасов.
– Тогда тебе не придется надевать носки, – подшучивала она. – Здесь это высший шик – мокасины на босу ногу.
– Тогда я лучше надену. Мне уже поздно начинать следить за модой. – Всю жизнь он только и делал, что плыл против течения.
В конечном итоге носков он все же не надел, и в результате они оба попали прямо в точку. Они были прекрасной парой. Лайам шепотом признался, что потрясен знакомством с кинозвездой и ее знаменитыми друзьями. Среди гостей было по меньшей мере десять лиц, которые вмиг узнал бы любой человек на свете.
– Жаль, никому даже не расскажешь, – проворчал Лайам. Но на самом деле ему ни с кем не хотелось делиться впечатлениями, кроме Саши.
Они пробыли в гостях почти до часу ночи, танцевали под живую музыку и домой вернулись счастливые, хоть и усталые. Весь вечер Лайам вел себя как истинный джентльмен, и ей с ним было очень хорошо. Несколько женщин пришли с куда более молодыми кавалерами, так что их с Лайамом разницу в возрасте можно было и проигнорировать. В Голливуде считалось очень модным иметь молодого кавалера. Перед сном Саша поделилась своими наблюдениями с Лайамом.
– Я же тебе говорил, терпеть не могу быть модным, – сказал он беспечно. Он чудесно повеселился и был горд тем, что Саша взяла его с собой. – А кроме того, девять лет разницы… И говорить не о чем!
– Для тебя – может быть. – Она хохотнула, юркнула к нему под бок и погасила свет. – Не уверена, что так же это воспримут мои дети.
– Когда ты меня познакомишь с Татьяной? – спросил он в темноте.
– Скорее всего, на вернисаже. Она нечасто одаривает нас своим присутствием, но в этот раз обещала быть.
– Как думаешь, я ей понравлюсь?
– Не исключено. Трудно сказать. Татьяна непредсказуема. У нее на все свое мнение. Одних людей она обожает, других – ненавидит. Будет проще, если мы не скажем ей, что мы вместе. – На данный момент Саша еще не созрела для того, чтобы посвящать детей в свою личную жизнь. Их это совсем не касается. Отношения с Лайамом проходят испытательный срок, и она еще ни в чем до конца не уверена. Но пока все прекрасно! Наконец-то она может это сказать хотя бы себе самой: «Все прекрасно!»
ГЛАВА 13
Предстоящая выставка привела Лайама в необыкновенное возбуждение. Она поможет ему составить представление о том, как через полгода будут выставляться его работы. К тому же ему был симпатичен автор картин, представленных в экспозиции. Это был молодой художник из Миннесоты, которого Саша открыла год назад на художественной выставке в Чикаго. Он писал в мощной, несколько провокационной манере. Накануне открытия Саша проторчала в галерее до двух часов ночи, перевешивая картины, пока не осталась удовлетворена. Она во всем добивалась совершенства.
До полуночи Лайам крутился рядом, наблюдая за ее работой. Саша была так погружена в себя, так сосредоточена, что едва его замечала. А когда вернулась домой, он уже видел десятый сон.
Назавтра Саша весь день провела в галерее. Там же она приняла душ и переоделась к намеченному на вечер приему. Когда в шесть часов подъехал Лайам, она уже встречала гостей. В белом льняном костюме, контрастировавшем с ее иссиня-черными волосами, темными глазами и загорелым лицом, Саша выглядела великолепно. Глаза у нее были темно-карие, а порой казались совсем черными. Увидев Лайама, она улыбнулась. Она представила его художнику и нескольким гостям, после чего пустила в свободное плавание. Лайам был без пиджака и без галстука – только черные брюки, белая сорочка, мокасины на босу ногу. Но в этой среде его одежда вполне соответствовала случаю. Художники были одеты кто во что горазд, а клиенты и возможные покупатели были при пиджаках и галстуках. Среди приглашенных было несколько знаменитых манекенщиц, а также один известный фотограф, который не раз покупал у Саши картины. Писатели, драматурги, искусствоведы и критики, прочая публика, съехавшаяся на тусовку с дармовым шампанским и закусками. Обычный для Нью-Йорка вернисаж, только высшего разряда, поскольку проходил в галерее «Сювери».
