Диана Гэблдон - Чужестранка. В 2 книгах. Книга 2. Битва за любовь
— Мои волосы? Что такое с моими волосами? — Джейми поднял руку и потрогал свою прическу.
Волосы у него отросли до плеч, и он обычно стягивал их на затылке и перевязывал кожаным ремешком, чтобы не лезли в лицо.
Поскольку времени на пустые разговоры не оставалось, сестра толчком усадила его на стул, сдернула ремешок и принялась энергично расчесывать его гриву черепаховым гребнем.
— Что с твоими волосами? — риторически переспросила она. — А вот что. Во-первых, в них полно сена. — С этими словами она извлекла из кудрей Джейми нечто высохшее и коричневое и бросила на туалетный стол. — И некоторое количество дубовых листьев. Где ты был вчера? Рыл землю под деревьями, как поросенок? А узлов-то, узлов! Больше, чем в клубке спутанной после стирки пряжи!
— Ой!
— Сиди тихо, Roy.
Сосредоточенно нахмурившись, она расчесывала спутанные волосы, и вскоре они превратились в отливающую каштановым, медным, золотым и светло-коричневым цветами массу, сияющую в лучах утреннего солнца, лучи которого проникали через окно.
— Не могу понять, с какой стати Господь Бог потратил такие волосы на мужчину, — заметила Дженни. — Они блестят, как шкура у оленя.
— Восхитительно, правда? — подхватила я. — Посмотри, на макушке у него такие красивые светлые пряди…
Объект нашего восхищения негодующе сверкнул очами.
— Если вы не перестанете, я обрею голову!
Он угрожающим жестом протянул руку к туалетному столу, на котором лежала опасная бритва. Но сестра, несмотря на свой огромный живот, успела дотянуться и стукнуть его по запястью головной щеткой. Он завопил, потом завопил еще раз, когда она крепко ухватила его волосы в свой кулачок.
— Сиди смирно, — приказала она и начала разделять волосы на три толстые пряди. — Я тебе заплету настоящую косу. — В ее голосе прозвучало глубокое удовлетворение. — Нельзя допустить, чтобы ты вышел к своим арендаторам как дикарь.
Джейми подчинился, бормоча себе под нос какие-то бунтарские слова. Дженни, проворно перебирая пряди, заплела волосы в толстую косу, подвернув концы и аккуратно перевязав их ниткой. После этого она вытащила у себя из кармана шелковую голубую ленту и с торжествующим видом завязала ее бантом у основания косы.
— Ну вот! — сказала она. — Не правда ли, красиво? — обратилась она ко мне.
Я выразила полное согласие. Гладко причесанные волосы подчеркнули форму головы, сделалась более заметной прекрасная лепка лица. Чистенький и прибранный, в белоснежной полотняной рубашке и серых панталонах, Джейми являл собой весьма привлекательную фигуру.
— Особенно хороша лента, — сказала я. — Того же цвета, что и глаза.
Джейми уставился на сестру.
— Нет, — сказал он как отрезал. — Никаких лент. Здесь вам не Франция и даже не двор короля Джорди. Даже если это цвет плаща Святой Девы, все равно — никаких лент, Дженет!
— Ну ладно, ладно, упрямец. Давай сюда. — Она развязала ленту и отступила, чтобы полюбоваться плодами своих усилий. — С тобой все в порядке. — И тут она перевела свой проницательный взгляд на меня. — Гм, — произнесла она, задумчиво притопывая ножкой.
Приехала я в Лаллиброх в лохмотьях. Понадобилось срочно сшить мне по крайней мере два платья — одно из домотканой материи для повседневной носки, другое — шелковое для торжественных случаев вроде сегодняшнего. Более привыкшая зашивать раны, чем шить одежду, я помогала кроить и сметывать, но моделированием и шитьем занимались Дженни и мистрисс Крук.
Они великолепно справились с делом, и бледно-желтый щелк обтягивал мой торс, как перчатка; глубокие складки спускались по спине от плеч до талии, а там расходились, образуя пышные фалды на широкой юбке. С неохотой приняв мой категорический отказ носить корсет, Дженни и мистрисс Крук изобретательно укрепили мой корсаж китовым усом, безжалостно выдранным из какого-то старого корсета.
Взгляд Дженни медленно поднимался по моей фигуре снизу вверх, к голове, на которой и остановился. Она со вздохом потянулась за головной щеткой.
— Ты тоже, — коротко повелела она.
Я села; лицо у меня горело, и я избегала смотреть на Дженни, пока она осторожно удаляла из моих кудрей обломки веточек и обрывки дубовых листьев, складывая их на туалетном столе рядом с теми, которые были извлечены из волос Джейми. Затем мои волосы были расчесаны и заколоты наверх, после чего Дженни вынула из кармана маленькую кружевную нашлепку.
— Ну вот, — сказала она, закрепляя кружево на самой верхней точке моей прически. — Теперь ты выглядишь вполне достойно, Клэр.
Я поняла, что это следует принимать как комплимент, и невразумительно пробормотала что-то в ответ.
— У тебя есть драгоценности? — спросила Дженни.
— Боюсь, что нет. У меня была только нитка жемчуга, которую Джейми подарил мне на свадьбу, но она…
Обстоятельства, при которых мы покидали Леох, далеко не способствовали тому, чтобы вспомнить о жемчуге. Но тут Джейми спохватился и с громким восклицанием начал рыться в своем спорране, лежащем на туалетном столе. С торжеством он извлек оттуда ту самую нитку жемчуга.
— Откуда она взялась? — спросила я, пораженная.
— Мурта привез сегодня утром, — ответил Джейми. — Он добрался до Леоха в день суда и забрал все, что мог увезти, — решил, что оно нам понадобится, если мы сумеем удрать. Он дожидался нас на дороге сюда, но ведь мы сначала поехали… на холм.
— А он еще здесь?
Джейми подошел ко мне сзади и застегнул ожерелье.
— Да. Сидит внизу в кухне, поедает все подряд и изводит мистрисс Крук.
Если не считать его песен, то я за все время знакомства услышала от маленького человека не более трех дюжин слов, и для меня понятие «изводить» было с ним совершенно несовместимо. Наверное, в Лаллиброхе он себя чувствует как дома.
— А кто он, Мурта? — спросила я. — Я имею в виду, приходится ли он вам родственником?
Дженни и Джейми удивились.
— Конечно, — ответила она и обратилась к брату: — Джейми, он ведь дядя папиного троюродного брата, верно?
— Племянник, — поправил ее тот. — Разве ты не помнишь? У старого Лио было два сына и…
Но тут я демонстративно заткнула уши. Этот жест о чем-то напомнил Дженни, и она всплеснула руками.
— Серьги! — воскликнула она. — Кажется, у меня как раз есть жемчужные, они отлично подойдут к ожерелью. Я мигом принесу!
И она исчезла со своей обычной быстротой.
— Почему сестра называет тебя Роем? — с любопытством спросила я у Джейми, глядя, как он завязывает перед зеркалом свой галстук с обычным при этой процедуре для всех мужчин выражением жестокой схватки со смертельным врагом; но он сумел разлепить губы и улыбнуться мне.
