Кэти Регнери - Красавица и ветеран
– И теперь я здесь.
– И я никогда не отпущу тебя, – пообещал он яростно. Его ладонь властным движением переместилась на ее бедро и осталась лежать там, тяжело и настойчиво.
– Мы собираемся начать этот разговор прямо сейчас? – спросила она и, отпустив его шею, стерла со щек оставшуюся влагу.
Ашер судорожно вздохнул. Закончив рассказывать свою историю, он чувствовал себя эмоционально опустошенным, вымотанным, однако поговорить с ней о будущем было необходимо. Он больше не мог выносить неизвестность.
– Думаю, да. – Костяшками пальцев он очертил контур ее лица.
– Ашер… об этом невыносимо говорить, но… но если мне предложат работу в Финиксе, я соглашусь, – выпалила она быстро, словно иначе рисковала потерять самообладание. – Это мой единственный шанс снова встать на ноги. Я не могу закончить карьеру на позорном увольнении из «Сэнтинел» из-за ублюдка Пата Монро. Я не могу позволить ему выиграть. Я должна перевернуть страницу и узнать, что будет в моей следующей главе. Мне жаль, Ашер. Мне очень жаль. Ты знаешь, что я влюбилась в тебя. Но я никогда не прощу себе, если отвернусь от… от… – Она больше не могла говорить. По ее лицу потекли свежие слезы. – Я н-не плакса.
– Я знаю. – Большим пальцем он вытер ее щеки, боготворя каждую клетку ее тела, каждый удар ее сердца. Она была сильной, целеустремленной, смелой – без этих качеств она никогда бы не стала искать его, а ему никогда бы не выпал шанс узнать ее и полюбить. – Ш-ш, детка. Ш-ш. Я никогда не попрошу тебя отказаться от своей мечты. Никогда.
С радостью и облегчением она бросилась ему на шею, а он, раздвинув кончиком языка ее губы, поцеловал ее. Когда он отстранился, тяжело и возбужденно дыша, она потерлась о него бедрами.
Но как бы Ашеру ни хотелось забыться в ее объятьях, он знал, что обязан быть с нею таким же честным, какой она была с ним. Скажи ей, Ашер. Скажи.
– Но я не могу поехать с тобой, – прошептал он ей на ухо. – Когда я вернулся, люди не узнавали меня. Их до сих пор передергивает, когда они на меня смотрят. Я не могу быть с тобой таким, как сейчас.
– Можешь. Ты можешь жить в Финиксе точно так, как ты живешь здесь. Ашер, мне все равно. Я только…
– Нет, детка. Нет. Я не могу поступить так с тобой. – Он облизнул губы, глядя в ее полные слез глаза. – Я не могу просить тебя вместе со мной скрываться от мира. Ничего не получится. Рано или поздно я начну ревновать к той части твоей жизни, где нет меня. А тебе надоест постоянно сидеть со мной дома. Мы сами все уничтожим.
Она шмыгнула носом, наклонилась, прильнув губами к его губам, и на ее языке он ощутил соленые слезы.
– Пожалуйста, поедем со мной, – взмолилась она тихо.
Невозможность выполнить ее просьбу убивала Ашера, ведь ради нее он был готов на все. На одно безумное мгновение он испытал искушение уступить. Я соглашусь. Я продам свой дом в Дэнверсе и куплю новый в Финиксе. К черту операции. Я буду жить, как жил раньше, со своими книгами и садом на заднем дворе. И каждый день буду ждать ее дома, а она будет возвращаться ко мне. И по вечерам будет рассказывать мне о мире, будет ходить на вечеринки, встречаться с людьми, а потом приносить мир ко мне, и… и…
Ха. Приносить мир ко мне. С каких это пор внешний мир приобрел для Ашера Ли столь большое значение? Ход его мыслей прервался, а частый стук сердца замедлился, когда он заново все обдумал. Оказывается, мир имел-таки для него значение. Черт, он скучал по миру. И хотел снова стать его частью. Дело было не только в Саванне. Дело было и в нем самом тоже.
– Я должен это сделать, – прошептал он. – Не только ради тебя. Но и ради себя самого.
Она отодвинулась, чтобы взглянуть на него.
– Что ты имеешь в виду?
– Мне надоело жить в изоляции. Надоело прятаться. Я хочу иметь возможность сходить в ресторан или в библиотеку, но чтобы люди при этом не показывали на меня пальцем. Я думал, что мир мне не нужен, и, только встретив тебя, осознал, что это не так. Благодаря тебе я снова хочу жить внутри мира, а не снаружи.
Он вспомнил, что сказал мисс Поттс в день, когда впервые увидел Саванну. Я не гожусь на то, чтобы воссоединиться с человеческим родом. Но теперь он считал иначе. Благодаря Саванне он снова захотел жить. Ашер посмотрел на ее лицо, на ее скулы, на то, как на них ложилась веером тень от ресниц, когда она моргала, и подумал, как же сильно будет скучать по ней.
– Ты знаешь, что я люблю тебя? – спросил он.
Кивнув, она накрыла его щеку ладонью.
– Такой любовью, которая не заканчивается, а живет вечно, – проговорил он мягко. – Неважно, что ты уедешь в Финикс, а я на какое-то время останусь здесь. Мы снова найдем друг друга. Ты поняла меня, Саванна Кармайкл?
Она снова кивнула – грустно, со слезами, все еще блестящими на глазах.
– Я должен сказать тебе еще одну вещь. Я не боюсь, что ты найдешь себе кого-то другого, потому что никто во всем мире не способен любить тебя сильнее меня. Это просто невозможно, ведь еще ни один мужчина в истории не любил женщину так, как люблю тебя я. И я не боюсь, что найду другую, потому что ты вернула меня из мертвых и подарила мне второй шанс начать жить. Ты мое чудо, Саванна, и я всегда буду принадлежать только тебе.
Кивнув в третий раз, она прихватила губами его верхнюю губу и стала посасывать ее лениво и нежно, потираясь грудями о его торс и баюкая в ладонях его лицо. Он понимал, что так она утешает его, но когда она отодвинулась, ее взгляд заблестел страстью, и его плоть ответила ей так, как отвечала и будет отвечать всегда, отвердев по ее команде. Он хотел забыть о предстоящей разлуке. Он хотел забыть о том, что им предстоит провести врозь много больше, чем один день. Он хотел раствориться в ней и увидеть, как она растворяется в нем.
– Когда тебе нужно вернуться? – спросила она. Ее дыхание, пока она смотрела на него, все ускорялось.
– Через неделю, – ответил он. Каждая клетка его тела умоляла его овладеть ею, испробовать ее вкус, погружаться в нее до тех пор, пока не исчезнет все, кроме настоящего момента, где они еще оставались вместе. – Первая операция назначена на шестое.
Они разговаривали об очень серьезных, о невеселых вещах, и все же его сердце быстро стучало от любви к ней, а тело изнывало от отчаянного желания ощутить целостность, которую он ощущал только в ее объятьях.
– У нас осталось восемь дней, – произнесла она, прочитав призыв в его взгляде. Толкнула его в грудь, так что он опрокинулся на спину, и оседлала, перекинув ногу через его бедра.
– И мы используем их на полную, – пообещал он, разминая мягкую кожу ее бедра, пока она, ерзая на нем, поднималась к его эрекции. Его рука плавно сместилась к спутанным завиткам меж ее ног и, лаская ее, начала продвигаться к цели.
