Даниэла Стил - Пять дней в Париже
Единственное, что ему оставалось сделать, – это попытаться осмыслить происходящее в том же ключе, что и Фрэнк. «Викотек» был почти готов, и если в нем все еще будут какие-то изъяны, они исправят их перед тем, как выпустить его на рынок. Но с моральной и правовой точек зрения они совершали недопустимый поступок, и все как один это понимали.
Тем не менее Питер понимал также, что теперь у него нет выбора. Он уже дал обещание Кейт и ее отцу. Единственное, что его волновало, – это как он будет жить после этого. Может быть, так, компромисс за компромиссом, он будет постепенно приспосабливать свои этические принципы к неприглядной действительности, вступая во все новые сделки с собственной совестью? И за этой уступкой последуют другие нарушения принципов, по которым он пытался жить раньше?
Это был занятный философский вопрос, и если бы не ощущение, что на карту поставлена его жизнь, у него был бы к этому несколько отстраненный интерес. А сейчас он не мог ни есть, ни спать. За несколько дней он потерял три килограмма и выглядел ужасно. Накануне отъезда в Вашингтон секретарша спросила его, не болен ли он, но Питер просто покачал головой и сказал, что это от переутомления на работе. Из-за отсутствия Фрэнка, которое должно было продолжаться еще по крайней мере месяц, на его плечи лег гораздо более серьезный груз. И перед конгрессом ему нужно было выступить утром в тот же день, когда начинались слушания ФДА.
В день перед отъездом он задержался на работе, просматривая последние отчеты. На самом деле в них все было хорошо за исключением одного маленького изъяна, который был связан как раз с тем, что говорил Сушар в июне. Питер не сомневался в том, что означал этот недостаток. Согласно заключению ученых, он был связан с относительно незначительной стороной вопроса, и Питер даже не стал беспокоить по этому поводу Фрэнка. Он знал, что тот все равно не станет слушать. «Не беспокойся об этом. Езжай на слушания, а это мы исправим позже». Но Питер тем не менее взял отчеты домой и снова перечитал их вечером. Он не мог уснуть до двух часов ночи, размышляя над всем этим. Кэти, наконец-то переехавшая домой от Фрэнка, безмятежно спала рядом. Она собиралась с ним в Вашингтон и даже купила для этой поездки новый костюм. Донованы были так довольны капитуляцией Питера, что оба пребывали в отменном настроении с того самого дня, когда Питер согласился ехать. Ему же это казалось адской задачей, и Кэти упрекала его в том, что он очень серьезно ко всему этому относится. Она говорила, что он просто слишком нервничает перед своим выступлением в конгрессе.
В конце концов в четыре часа утра он уселся перед окном в студии, листая последние отчеты. Ему бы хотелось обсудить их с каким-нибудь знающим человеком. Людей из исследовательских групп в Германии и Швейцарии он плохо знал лично, а с тем, кто пришел на место Сушара в Париже, у него еще не установился контакт. Было совершенно ясно, что Фрэнк нанял его потому, что он был покладистым и уступчивым, но понимать его было трудно. Его язык был настолько наукообразным, что говорить с ним – все равно что пытаться беседовать с японцем. Внезапно Питеру пришла в голову одна мысль, и он принялся листать свою записную книжку. Интересно, есть ли у него этот номер дома? Наконец он нашел его. В Париже сейчас было десять часов утра, и если Питеру повезет, он будет на месте. Он назвался его секретарше по имени, и после двух гудков в трубке раздался знакомый голос:
– Алло? – Это был Поль-Луи. Питер позвонил ему на его новое место работы.
– Здравствуйте, Поль-Луи, – усталым голосом сказал Питер. Для него это была бесконечная ночь. Ему хотелось, чтобы Поль-Луи помог ему принять решение, которое наконец удовлетворило бы его. Это была единственная причина его звонка. – Это Бенедикт Арнольд8.
– Qui? Alio? Кто говорит? – спросил тот растерянно, и Питер улыбнулся.
– Это предатель, которого давным-давно нет в живых. Salut9, Поль-Луи, – перешел он на французский. – Это Питер Хаскелл.
– А… с!'accord10
– . – Он наконец понял. – Итак, вы все-таки туда едете? Они вас вынудили?
Поль-Луи сам обо всем догадался. Голос Питера выдал его.
– Хотел бы я, чтобы это было так, – дипломатично сказал Питер. Несмотря на то что его действительно заставили, он был слишком горд, чтобы признать это. – Я сам вызвался, и тому было несколько причин. Около трех недель назад у Фрэнка был едва не окончившийся смертью инфаркт.
– Понятно, – торжественно ответил Поль-Луи. – Что я могу для вас сделать? – Он теперь работал на конкурирующую фирму, но к Питеру питал искреннюю привязанность. – Вы ведь не просто так позвонили? – в лоб спросил он.
– Я думаю, мне нужно отпущение грехов, хотя я его не заслуживаю. Я просто получил новые отчеты, и мне кажется, что в них все в порядке, если я правильно во всем разобрался. Мы заменили два компонента, и все уверены в том, что проблема решена. Но существует серия результатов, которые я понимаю не до конца, и я подумал, что вы, может быть, будете в состоянии пролить на них свет. Здесь я ни с кем не могу поговорить откровенно. Мне нужно знать, может ли «Викотек» кого-нибудь убить. Вся проблема по-прежнему в этом. Я бы хотел, чтобы вы высказали свое мнение. Считаете ли вы его по-прежнему опасным или мы наконец вышли на правильный путь? У вас есть время на это?
У Поля-Луи времени не было, но ему хотелось сделать Питеру приятное. Распорядившись ни с кем его не соединять, он немедленно вернулся к Питеру:
– Пошлите мне отчеты по факсу.
Питер так и сделал, и в трубке повисло долгое молчание – Поль-Луи читал отчеты. В течение следующего часа они снова и снова обговаривали детали. Питер старательно и как можно более компетентно отвечал на все вопросы, и в конце концов его собеседник снова замолчал. Питер понял, что он принимает решение.
– Вы должны понимать, что все это очень субъективно. На данной стадии нельзя четко и ясно истолковать эти результаты. Конечно, лекарство получается хорошее. Это замечательный продукт, который поможет нам победить рак. Но существуют дополнительные элементы, которые ждут своей оценки. Мне трудно сейчас дать вам ее. Полная уверенность недостижима. И риск, разумеется, существует всегда. Вопрос в том, готовы ли вы платить за этот риск.
Это было сказано очень по-французски, но Питер оценил и понял его философские рассуждения.
– Для нас вопрос в том, насколько велик этот риск.
– Я вас понимаю. – Он действительно полностью понимал это. Именно это беспокоило его в июне, когда Питер был в Париже. – И у меня не вызывает сомнения, что ваши люди после нашей последней встречи хорошо поработали. Теперь они на правильном пути… – Его голос отдалился, и Питер понял, что Поль-Луи прикуривает. Все европейские ученые, с которыми встречался Питер, имели эту привычку.
