Репетитор для оторвы - Юлия Оайдер

– Ты однажды сказал, что… Что не заинтересован в девушках, которые не знают, чем отличается вес от массы, – нервно облизываю губы я. – Так вот, вес – это сила, а масса – величина.

Приподнимаюсь на носочках, и не в силах больше себя сдерживать, я целую Славу в губы, до сих пор изогнутые в улыбке. Мне сейчас плевать на все, потому что я безумно счастлива. Рядом со мной человек, который меня любит, несмотря ни на что. Человек, который стал моей опорой во тьме.

Глава 35. Кровать для слабаков

Слава, не теряя времени, притягивает меня к губам и с жадностью отвечает на мой поцелуй. Ласкает языком мои губы так нежно, что мне хочется застонать от переполняющих меня эмоций. Вдруг Слава пытается отстраниться, хочет что-то сказать, но я кусаю его за нижнюю губу и, сжав ткань его рубашки в руке, льну к нему всем телом.

Уверена, он хотел что-то сказать про мою больную руку, про то, что мы до сих пор находимся в прихожей, но мне все равно где и тем более все равно, даже если немного будет больно руке.

Слава рычит что-то нечленораздельное, проникая в мой рот языком, и прижимается ко мне теснее, настолько, что теперь я могу почувствовать всю твердость его желания, а мои мышцы внизу скручивает в предвкушении. Я сгибаю ногу в колене и прижимаю к его бедру, чтобы стать еще ближе. Боже мой, я чувствую, как его член упирается мне в промежность, он такой напряженный, такой большой…

Берусь за края его рубашки и пытаюсь расстегнуть пуговицы, одну за другой, но они мне не поддаются, словно издеваются! Все его рубашки надо мной издеваются! Слава времени не теряет, уже касается голой кожи на спине под моей толстовкой, цепляется пальцами за бретели бюстгальтера, но не торопится снимать ни тот ни другой атрибут моей одежды. Это злит и возбуждает еще больше, я часто дышу и не сдерживаю тихие стоны удовольствия.

Совладав с последней пуговицей, я срываю со Славы ткань рубашки, одной рукой это ужасно неудобно, и он мне помогает, высвобождая себя из фланелевого плена. Отвлекается лишь на миг, чтобы бросить рубашку в сторону, и вновь обрушивается на мои губы с еще большим пылом.

Мои пальцы наконец-то ощущают тепло его кожи. Шея, впадина у ключицы, широкая грудь, подтянутый пресс, поражающий меня рельефом и идеальностью, косые мышцы живота, уходящие под резинку спортивок… Мне нравится трогать его и нравится то, как его тело откликается на мои касания, ведь я даже не ожидала, что у мужчины могут быть мурашки от таких банальных прикосновений.

Я так сильно хочу его, что даже царапаю ногтями, хочу, чтобы был моим навсегда, чтобы эти отметины клеймом впечатались в его кожу и отпугивали всех, кто посмеет к нему приблизиться.

С каждой гребаной секундой наш поцелуй становится быстрее и все более нетерпеливым. С каждой гребаной секундой мы становимся все смелее, исследуя тела друг друга, но все еще не раздевшись полностью. Меня уже еле-еле держат ноги, и я делаю шаг к то ли высокой тумбочке, то ли обувнице, стоящей в прихожей рядом с нами, творящими безумие. Хочу на нее залезть, но Слава опережает, взяв меня под бедра и удерживая одной рукой, смахивает журналы со звякнувшими ключами на пол и сажает меня на столешницу тумбы.

Его дыхание как у зверя, загнавшего свою добычу, – частое, хриплое, вырывающееся из легких неравномерными рваными выдохами. Здесь стоило бы задуматься о его астме, но я не хочу и не могу! Мной руководит похоть, и все, о чем я сейчас могу думать, так это о том, как мужские руки ловко сдергивают с меня мои спортивные штаны вместе с нижним бельем, приближая миг единения наших тел. От резкости его движения я съезжаю на край тумбочки, тихо пискнув и слегка ударившись головой о стену.

Наплевать!

Обнимаю ногами его торс, кайфую от прохладного покрытия тумбочки и жарких обжигающих поцелуев Славы. Каждое его движение, каждое прикосновение выдает силу его нетерпения. Пора заканчивать тянуть время, чтобы наконец нам обоим получить долгожданную разрядку! Зашипев от боли в локте, я все равно продолжаю целовать Славу и одновременно стягиваю с него спортивки обеими руками. Хорошо, что он не носит джинсы дома, это было бы куда сложнее. Опускаю резинку штанов и понимаю, что под ними у Славы совершенно нет белья. Теперь мне ясно, почему твердость его члена ощущалась настолько отчетливо.

Слава разрывает поцелуй, но лишь для того, чтобы припасть ртом к моей шее и опустить руку к моей промежности. Запрокинув голову, я буквально почувствовала его удовлетворенную улыбку, теперь он точно уверен, что я хочу его и теку, как голодная кошка по весне.

Возможно, что я пожалею о том, что наш первый раз был именно здесь и так наспех, но сил нет, как хочется здесь и сейчас! Если он не возьмет меня прямо сейчас, я просто взорвусь от перевозбуждения!

Обнимая его рукой за шею, путаясь в своей толстовке, я ловлю его губы своими именно в тот самый момент, когда Слава берет меня за бедра и входит, резко, но не глубоко, словно проверяя границы дозволенного. От непривычки я громко вскрикиваю, но продолжаю целовать горячие мужские губы, выгибаясь навстречу его последующим движениям. Снова пустота внутри и очередной толчок, сопровождаемый моим стоном. Снова и снова…

Слава постепенно ускоряет темп, ритмично двигается во мне, сдавливая до боли, до будущих синяков мои бедра пальцами, в то время как я оставляю ему следы от ногтей на шее. Нам не хватает воздуха, мы цепляемся друг за друга, дышим друг другу в лицо и смотрим в глаза. Видеть в отражении любимых глаз любовь и страсть, направленную только на тебя, – бесценно. Мое тело реагирует на каждый толчок, я чувствую, черт возьми, что не выдержу долго, я уже слишком близка к тому, чтобы кончить.

Щеки горят, а внизу живота уже откликаются первые спазмы удовольствия. Я уже почти съехала с проклятой тумбочки и уже практически лежу на ней поясницей, обхватив ногами Славу за талию и принимая его жесткие ускоряющиеся движения. Хочется кричать, и я, кажется, кричу, взрываясь в долгожданном оргазме,