Танец со стеклом - Асия Шаманская
— Как тебе сказать, — смеётся. — Не хочу, чтобы на неё таращились, но если захочет, то пусть.
— Отлично. Думаю, у вас всё получится. Весь новый год я с тобой. На тридцать первое сделаем грандиозное шоу, делай рекламу.
— А ты чего в нос так говоришь?
— Чуть приболела, — меньше надо было жопу морозить.
— Справишься?
— Где наша пропадала? В общем, делай рекламу, я тебе скину список того, что купить надо.
— А Марк не будет против, что ты тут тридцать первого зависнешь?
— Надеюсь, что нет. В обмен на это я сдаю себя в его рабство на все каникулы.
— На всю жизнь, похоже.
— И это тоже. Ни разу не проиграла, — смеюсь я заливисто.
— Вы очень гармонично смотритесь. И он так изменился.
— Да-а-а, — согласно тяну.
— А у Леона когда проект заканчивается?
— Последняя пятница перед новым годом — прямой эфир.
— Ого. Будешь выступать?
— Ну да, он же не отвяжется.
— А мне он кажется классным. Да, требовательный, но и сам отдаётся на 100 %.
— Я с тобой полностью согласна. В общем, на том порешали, что после нового года я постепенно передаю дела Лике. Надеюсь, девочки простят меня, аминь.
В детском доме я ставлю новогодний номер и готовлю подарки. Марк сдержал слово, что вообще ни разу не удивительно. Директора детского дома проверили, оказалось, что она проворачивала грязные финансовы схемы, и сейчас её ждёт статья. На её место поставили женщину, которая мне очень понравилась — Татьяна Павловна. Пока мне казалось, что она с трепетом и любовью относится к деткам.
Словецкий же к новому году тоже сделал крупный финансовый вклад перед новым годом для детского дома. Их ждал какой-то полезный спортивный инвентарь и ремонт. Каждый день влюблялась в мужчину и его доброе сердце всё больше и больше.
Леон очень старался для своей группы, задействовал меня по полной в постановке и репетициях, даже прислушивался к моему мнению, а это было очень ценно от него. Марк даже пару раз сидел с нами до полночи, пока мы репетировали номер перед съёмками. Он ругался, очень ругался на мой режим и график, но я каждую ночь просила потерпеть ещё чуть-чуть.
В моей школе танцев ремонт шёл полным ходом. Я ничего в этом не смыслила, поэтому просила Марка сделать всё на свой вкус, которому я доверяла больше, чем своему.
На новый год я заказала ему дорогие часы с гравировкой "Без тебя ни одна секунду не имеет значения. Д. К.". Ну и себя в красивом белье. Очень боялась дарить, так как сложно дарить подарки человеку, у которого всё есть.
Мы договорились заехать к его родителям, а потом поехать в дом, пригласить ребят на неделе отметить.
Танец я поставила новогодний. Костюмы снегурочек были проститутскими, но Макс оценил. Номер был с бенгальскими огнями и хлопушками. А обручи мы украсили мишурой. Лика очень просилась с нами, и я добавила для неё партию. Когда Максим увидел её в костюме, то ему почему-то стало не смешно.
Одно радовало — в универе у меня всё было отлично.
Живу до нового года на автопилоте. Съёмки проходят более, чем хорошо. Леон выигрывает. Алаев благодарит меня много раз, говоря, что я, как и раньше, гений.
Детки в детском доме приходят в восторг от программы, радуются новой спортивной комнате и горе сладостей.
Макс срубает бешеные бабки на наших выступлениях, которые мы показываем на протяжении трёх дней. Новый год встречаем в клубе, распивая шампанское, а потом мы с Марком уединяемся в его доме, поздравив его родителей ещё с утра. Я радуюсь, что выжила в этом ритме.
От часов он приходит в восторг, но подмечает:
— Часы — это, ведь, к расставанию.
— Я не верю в приметы.
А потом я надеваю белое полупрозрачное бельё с завязками, вручаю ему наручники, верёвку для шибари и даже плётку. Последней он пользуется пару раз, но ему не нравится даже эта идея. Зато от остального мы в восторге и ложимся спать утром, максимально измотанные, но, кажется, оба счастливые. Не думала, что могу быть такой развратницей.
Все каникулы бы прошли отлично, если бы Словецкий не заболел.
— Потому что не надо было с бани в снег прыгать, когда Макс с Тёмой приезжали, — бубню, смотря на градусник с температурой под сорок. — Любимый, давай в больницу, у тебя страшный кашель, бронхит, наверное. Это может и в воспаление перейти.
Здорово мы с ребятами отметили. Нет, было, конечно, весело, но сейчас уже не так.
— Не поеду никуда, всё хорошо.
Лечила я его сама. Натирала, давала сиропы, заставляла делать ингаляции. Когда его трясло от озноба, сидела рядом, обнимая, чтобы было теплее.
— Ты заразишься, — сонно произносит Марк, когда я пытаюсь его согреть.
— Не заболею.
Тут я слукавила. Мой иммунитет ослаб ещё перед новым годом от постоянного переутомления, а сейчас уже не выдерживал заразы. К концу каникул пришлось пить антибиотики уже нам обоим. Я чихала по сто раз на дню, когда Марк уже более-менее оправился.
— Я же говорил, — бубнит Словецкий.
— Тебе что, резко сто лет исполнилось?
— Нет, просто не хотел, чтобы ты болела.
— Мы, молодые, быстро выздоравливаем, — издевалась я над Марком.
— Вот ты поправишься, посмотрим, какой я старый.
— Вот это я понимаю стимул. Я уже прям чувствую, как мне легче.
— Дурочка, — смеётся Марк.
— Спасибо, Словецкий, — почти заснув, благодарю мужчину.
— За что?
— За то что любишь такую дуру.
После Рождества Марк уже чувствовал себя прекрасно, а я ещё постепенно приходила в себя.
— Так не хочется возвращаться в эту рабочую рутину, — вздыхаю, развалившись на Марке, с которым мы смотрели фильм.
— Согласен. Давай останемся тут. Закроемся и не будем работать
