Солнечные пятна - Тори Ру
Мама пока держится. Я не живу с ней, но мы часто видимся в последнее время. Ей все-таки удалось меня удивить — у себя в диспетчерской она подцепила нового ухажера, дядю Пашу. И пусть он старше мамы лет на двадцать, зато категорически не пьет. У дяди Паши есть взрослая дочь, которая с ним не общается, и теперь внимание «молодоженов» обращено на меня. Это непривычно и ново, но радостно — иногда, забегавшись до отупения, я забываю платить по счетам, но они оказываются вовремя оплаченными: так моя обновленная мама проявляет заботу, хоть и не признается в этом, отнекивается, делает удивленные глаза.
У меня все замечательно: иду на красный диплом и работаю — как ни странно, поток желающих иметь со мной дело не иссяк, наоборот, клиентов стало больше. Иногда мне кажется, что кто-то невидимый незаметно поддерживает и выручает: даже лампочки в подъезде, с утра разбитые, к вечеру оказываются замененными и ярко освещают путь домой.
Единственное «чудо техники», которым я сейчас владею — подержанный ноутбук, купленный сразу после нового года. Телевизора и радио у меня по определенным причинам нет, да и от ноута одни беды: пару недель назад, в редкий свободный вечер, праздность вновь сделала свое черное дело — я полезла в соцсети и после секунды раздумий вбила в поисковик ник Вики. Черт дернул меня пройти по ссылке — оказалось, что Ви продолжает отрываться в клубах, снова дружит с рыжей стервой, соседкой, целуется с ее братом и выглядит вполне довольной и радостной. Укол ревности потревожил сердце, но в следующий миг я улыбнулась. Ладно, что ж… Один из нас счастлив.
Думаю, счастлив и второй. Как он сейчас живет, я не знаю. И не хочу знать — боюсь боли. Боюсь, что не смогу радоваться за него, что снова почувствую себя завистливой злобной ведьмой. Уверена, где бы он ни был, чем бы ни занимался, вокруг него кипит жизнь, так похожая на добрую сказку.
Однажды, в середине слякотного марта, через весь город и пригород я добиралась до дома клиентки. В салоне микроавтобуса звучала на удивление приятная музыка, промокшие ноги грело тепло печки. Задумавшись, я смотрела в окно на умирающий снег, на серое небо и черные ветви деревьев, но знакомый голос долетел до слуха прямо из динамика, вмонтированного в потолок маршрутки, и в душе будто разлили кипяток. Пропала возможность дышать, пустота сменилась онемением и той самой нестерпимой болью.
Пара коротких фраз между песнями — диджей весело справлялся у неведомых зрителей о делах и желал им — и мне — хорошего настроения. Словно почувствовав мой шок, водитель быстро сменил радиоволну на русский шансон, и Че пропал, исчез в тумане эфира. Он теперь в столице, нашел работу мечты, с ним рядом Маша — самая подходящая для него девушка. Даже не зная ее, смело могу сказать — она добрая и искренняя. Я сужу по поступкам.
А для меня лучшим хэппи-эндом стала моя книга, сияющая желтым солнышком с полочки, любимая работа, первые отложенные деньги — когда-нибудь я открою свой скромный салон, и через время он обязательно приобретет статус элитного. Ради осуществления этой мечты я буду, если потребуется, вкалывать день и ночь. Пока же штудирую историю России и собираюсь летом подавать документы на заочку факультета культуры и искусств, чтобы еще на шаг приблизиться к тем, кто умеет летать.
Теперь я знаю, что все в жизни взаимосвязано: люди, с которыми мы встретились на жизненном пути, посланы космосом не просто так. Столкнувшись, мы разлетаемся по новым траекториям, на них пересекаемся с другими людьми — и так до бесконечности. Возможно, в этом есть некое высшее предназначение. Пока же мне кажется, что кто-то одинокий, сидящий на подоконнике, стремясь вырваться за рамки, просто придумывает нам судьбы. Он скучает, верит и ждет, а в небе над ним все горит и горит теплое мимолетное Солнце.
* * *А теперь вкратце о неудачах.
Всю зиму мне было плохо. Плохо было и в начале весны. Беспросветная тоска залезла под ребра и поселилась в груди, пустила метастазы в органы, душу, чувства и мысли.
Парень с бездонными зелеными глазами и прекрасной улыбкой, который совсем недавно был рядом и вдруг стал недосягаемым, не выходил из головы двадцать четыре часа в сутки, семь дней в неделю, каждую секунду, каждый миг. Все казалось бесцветным, водянистым, безвкусным, ненужным, докучливым, уродливым, жалким… И правильность так и не пришла: люди не вещи, не кошельки с деньгами — жаль, что я не подумала об этом раньше.
Жутким вечером, под шепот и шорох мартовского дождя, мне открылась обжигающая истина: еще немного — и я не выберусь. Поодиночке мы слабы и разрознены; то, что легко удается паре людей, зачастую не под силу одному. Меня понесло на улицу — холодный дождь хлестал по лицу, пуховик насквозь промок, в ботинках хлюпало.
Не знаю, где Че брал краски — мне удалось купить лишь баллончик черной автоэмали в магазине запчастей. Не чувствуя себя, я бродила по проступившим поверх льда лужам и оставляла на грозных молчаливых стенах родного города свой след — корявые черные солнышки и пацифики, доказательства того, что я есть. Вандализм — то, что доктор прописал, если жизнь превратилась в отстой. Странное занятие действительно принесло облегчение — хмурые прохожие равнодушно проходили мимо моих художеств, дождь размывал унылые пейзажи, я, опустошенная и почти счастливая, все пять остановок от исторической части пешком шла домой. Пока не встала как вкопанная — на одном из административных зданий возле моего сиротливого солнышка ярким пятном на кирпичной кладке сияла пылающая звезда, и темная надпись под ней провозглашала: «Пусть всегда будет Солнце!». И запах свежей токсичной краски витал в сыром воздухе.
Я вернулась с высокой температурой, еще несколько мучительных дней металась в горячке, и мама приносила мне ужасный недосоленный суп, сваренный дядей Пашей.
Знаю, у той стены я всего лишь бредила, зрение и обоняние сыграли со мной злую шутку, явив поразительно реальную галлюцинацию того, чего нет. И больше не будет.
Противный суп все же оказался чудодейственным — полное выздоровление наступило аккурат
