На изломе доверия (СИ) - Горовая Ольга Вадимовна

— Сомневаюсь, что подполковник нас так рано домой отпустит, Аля, — блеснул ухмылкой, которая ей вдруг напомнила начало их знакомства, когда он играл до боли самоуверенного отморозка. — Работы непочатый край.

— Тебя одного вполне отпустит, думаю, — сделала вид, что не поняла намек.

— А что мне у нас дома одному делать, Аля? — но мужчина не собирался позволить замять, очевидно. — Мы пока дотошно не проговорим, до каждой мелочи не обсудим все, я тебе и в магазин одной выйти не дам… чтоб не придумала ничего дикого, — глянул на нее так пронзительно, что невольно выпрямилась, вскинув подбородок.

Когда это она страдала склонностью впадать в панику? Что за передергивание?

— Да и не доеду я сейчас сам, — Дред… Тьфу, Дмитрий (!) это возмущение заметил. Глянул так, что вот она и спутала имя. А потом кривовато усмехнулся и пошевелил рукой в перевязи, использовав аналогичную тактику — отвлечь от главного пытался.

— А сюда как добрался? — «упала на мороз», словно не заметив, что на совместный вечер снова и снова намекает.

— Меня Женька привез, потому и опоздал, — Дима скривил чуть ухмыляющуюся гримасу, словно он просто заложник обстоятельств. — Вечно он за временем не следит. Все надеялся меня уговорить передумать. Не может пережить, что я не хочу быть его начальником и готов к понижению в должности, — поведал…

Чуть откашлялся, явно же пытаясь прочистить пересохшее горло. И весь из себя такой самоуверенный, держится так, будто все под контролем и она не видит, что из последних сил на стуле ровно сидит. Ну что за упрямец?!

— Может, хватит?! — рявкнула Аля, не удержавшись.

Подскочила из-за стола и, резко свернув крышку на бутылке с водой, которую сегодня взяла для себя, купив на вокзале, да так и не добралась еще открыть, метнулась буквально к его столу.

— На, пей! — скорее, приказала, чем предложила, конечно.

Как еще силой не всунула горлышко ему между бледными, сжатыми в полоску губами? Откуда резерв и выдержку нашла? Ведь самой так плохо внутри, когда на него смотрит!.. А не смотреть — не может, выше ее сил.

— Ты себя угробить решил тут в отделении?! Хочется добавить патетики в месте массового расстрела?! — был бы поживее — встряхнула бы, чтоб мозги на место вправить, а так…

Спасибо, что затылок ему не поддерживает, и бутылку еще, чтоб легче было пить.

— Спасибо, Аля, — кажется, вообще не смущенный ее гневом, поблагодарил между глотками Дима. Еще и подмигнул ей.

Бесит!

— Почему ты так мое имя все время произносишь? — спросила то, что давно замечала, чтобы отвлечься.

А мужчина отставил бутылку на стол и как-то пронзительно, долго и немного покровительственно глянул на нее, с чем-то настолько масштабным в своем взгляде, каким-то таким напором… У нее в солнечном сплетении будто каждый нерв сжался, закрутился в спираль! Уже и ей дышать тяжело!

Дима же глубоко вдохнул, как сил набираясь.

— Сначала это было забавно…

Аля нахмурилась, не поняв, что в ее имени такого веселого?

— При всей оглашаемой нелюбви к комиксам и издевок надо мной по этому поводу, ты сократила имя до того, которое в одном подростковом комиксе упоминается, как раз у героини с суперспособностями. Меня позабавило это совпадение при том, как ты по имени «Дред» проехалась, — казалось, вполне себе откровенно начал Дима.

Его голос прозвучал чуть более ясно, как уверенней, и она даже немного расслабилась. Чуть разжалось внутри опасение и тревога за него…

— Я таким не увлекаюсь, — фыркнула.

— Помню, — Дмитрий ухмыльнулся и…

Зря… Расслабилась она зря, в смысле.

Потому как он этого только и ждал, чтоб там с самочувствием мужчины не творилось. Секунды ее потери внимания хватило Диме, чтобы ухватить Алю за руку и на себя дернуть. Мгновение — и она на его коленях оказалась, еще и плотно зафиксирована правой рукой.

Стул жалобно скрипнул, но выдержал.

А Аля… как дурочка, пытается не давить ему на повязку, хоть и взвилось внутри новой волной раздражение на него!

— А потом… это самым ценным и важным стало, что я мог сказать тебе, моя Аля. Самым нежным… — наклонился к ней близко, обезоружив своим запахом, теплом, прикосновениями! — Знал же, что оно настоящее, в отличие от моего, — все прекрасно уловив, добавил, сбив этот накал продолжением своего признания.

И в шею ее уткнулся носом, вдохнув с таким облегчением, будто Аля лучше любого обезболивающего Диме помогала. Подлец! Ну вот как ему претензии высказывать? После такого откровения все внутри завибрировало, как случайно задетая струна, отозвалось гулким низким звуком, заставив задрожать…   

Затопило душу горячей нежностью, каким-то слишком могучим притяжением, которому сил не было у нее противостоять.

— Почему? — елки-палки! Теперь у Али голос сломался и сел так, что впору воду пить. — Почему ты хоть имя не мог мне сказать? Откладывал?

А Дима выпрямился, посмотрев ей прямо в глаза, словно искал некое подтверждение или доказательства. Так, будто уверенным быть хотел, что Алина действительно его услышит и поймет сейчас.

— Потому что я и был Дредом, Аля. Не один год, — начал он так, будто просто распахнул наружу все, что за грудиной долгое время замкнуто было.

Глухо, отрывисто, тяжело прозвучало. И она невольно замерла, вслушиваясь, боясь и звук пропустить. Да, этот мужчина умел ее вниманием целиком и полностью завладевать.

— И это то, что всегда будет частью моего прошлого и меня самого. Да, по заданию, но… Они ведь отобрали того, кто лучше других подошел бы на эту роль, сама знаешь, — Дмитрий криво усмехнулся, чуть сблизив их лица.

А ей эта улыбка больше гримасу напоминать начала. Но Аля промолчала, если уж он начал открываться, она желала узнать все!

— Я стал тем, кем мне поручило быть управление, со всеми вытекающими. А учитывая то, на что настроенным оказался мой босс, поскольку я слишком многое и про него выяснил, я вполне мог Дредом и остаться уже без всякого легального статуса или оправдания. Просто со списком грехов и предъявленных обвинений. Я ведь действительно находился под внутренним расследованием, когда это все закрутилось и тебя привезли. И мог по факту выйти всего лишь преступником, без наград и чинов, — на секунду умолк, как воздух набирая заново.

Но взглядом давит, не отпускает, ввинчивается в ее голову… И Алина разорвать этот контакт не в состоянии. Молчит, не может ничего ответить, вслушивается, впитывает такие непривычные откровения.

— Ты приняла меня и таким, я ведь чувствовал, несмотря на то, что для тебя это… как через все в себе переступить, — будто подбирая слова, тихо и медленно выдохнул ей почти в губы. — Но мне так хотелось к тебе самим собой прийти. Открыто сказать свое имя, объяснить, — он хмыкнул, вновь криво улыбнувшись. Точно так, как будучи Дредом. — У меня тот еще характер, конечно. Это тебе и Женька, и кто угодно подтвердит. Да и ты же знаешь уже. Но… вместе с тобой… это все кажется вполне терпимым, — проговорил, прижавшись к ее скуле губами.

— Что?.. — опять откашлялась, но и тогда голос толком не вернулся. — Что именно кажется таким? — уточнила, когда он вскинул взгляд и чуть заломил бровь, словно с сарказмом выяснял, что Аля не поняла.

— Все… И то, что было, будто цель обрело. И перспектива появилась. С тобой это имеет смысл, которого ранее мое сознание не находило, — Дима поднял руку, погладив ее большим пальцем по одной щеке, а после и по другой.

И только теперь Аля осознала, что в уголках глаз слезы навернулись. Надо же, проняло. После всего, через что пройти довелось за последние недели, и так пробило, как вскрыв грудную клетку по живому! Или как раз потому? Слишком восприимчива стала?

Нет. Не в этом дело, и глупо другие причины искать. Как и отрицать то, что и самому Диме очевидно: и для нее он всем стал.

Возможно, в какой-то момент из-за того, что больше не на кого опереться было. Однако сейчас… видоизменилось, переплавилось, испытания прошло. И дорог потому, что тот, кем являлся и есть, какое имя ни называл бы вслух. Ведь куда важнее вдруг стало то, как он ее имя произносит!..