Однажды и навсегда (СИ) - Головьева Светлана

— Предложение о побеге ещё в силе? — спрашивает Кензи, когда мы немного трезвеем от оргазма. Она лежит на моей груди, выписывая пальцем круги на моей коже. Я обнимаю её, вдыхая слабый аромат вишни, исходящий от её волос. Её кожа слегка влажная от пота и горячая, как и моя.

— Конечно, в любой момент, — отвечаю я, пропуская пряди её шелковистых волос сквозь пальцы.

— Тогда я хочу, чтобы мы сбежали и устроили свадьбу, только для нас двоих, — она поднимает голову, заглядывая в мои глаза, — я хочу, чтобы это был только наш день. А если доверить маме организацию нашей свадьбы, то это превратится в масштабную вечеринку. Я просто хочу разделить этот день с самыми близкими людьми, не делая из него представление.

— Для тебя, я сделаю всё что угодно, детка, — целую её в лоб, — если хочешь, можем устроить свадьбу хоть на луне.

— Это уже через-чур, — хихикает Кензи.

— Я обо всём позабочусь, — девушка согласно кивает и снова ложится на мою грудь. Вскоре её дыхание замедляется, становится размеренным и она засыпает. Я накрываю нас одеялом, чтобы она не замёрзла ночью, и какое-то время ещё лежу, прислушиваясь к её сопению. Это большое счастье, иметь возможность обнимать любимого человека, пока тебя всё сильнее затягивает в сон. И, конечно же, ещё лучше, когда даже во сне ты видишь ту, что заставляет твоё сердце биться чаще наяву.

— Сладких снов, малышка, — произношу я, засыпая.

Глава 17

МАККЕНЗИ

ДВЕ НЕДЕЛИ СПУСТЯ

Сегодня день благотворительного бала. Недавно Кимберли прислала мне приглашение на главное торжество в городской мэрии. Раньше я никогда там не была. Родители много раз ходили на этот бал, но я никогда не просилась с ними. Как мне кажется, такие вечеринки насквозь пропитаны пафосом и лестью. Самые богатые мужчины и женщины собираются, чтобы померяться своим кошельком. В обычной ситуации я бы не пошла на этот приём. Но сейчас для меня это шанс завести новых состоятельных клиентов, готовых хорошо потратиться. Поэтому я больше недели занималась своим нарядом. Теперь, когда оно уже готово и висит в чехле в моём шкафу, я не могу дождаться, когда надену его, и Джек увидит меня в нём. Это самое сексуальное платье, которое я когда-либо шила. Ему оно должно понравиться.

— Ты не забыл забрать свой костюм? — спрашиваю я у Джека. Он поднимает голову от газеты и смотрит на меня.

— Костюм из секс-шопа? Конечно, нет, — отвечает он, насмешливо ухмыляясь.

— Из магазина, пошляк, — шлёпаю его по плечу, усаживаясь рядом с ним на диван. Он откладывает газету в сторону и заботливо укладывает мои ноги на свои бёдра. Медленно он проводит по моим оголённым ногам, вызывая во всём теле мурашки.

— Я заберу его чуть позже, не переживай.

— Хорошо, потому что для меня очень важен этот приём, соберётся вся элита города, для меня это отличный шанс.

— Ты самая талантливая девушка на свете, ты ведь это знаешь? — Джек улыбается мне, притягивая меня к себе. Кладу голову на его грудь, прислушиваясь к размеренному биению сердца. Джек нежно проводит рукой по моей голове, спускаясь по спине.

— В нашем мире не всё решает талант, нужно обзаводиться новыми, крепкими связями.

— У тебя это неплохо получается. Ведь не каждого приглашают на такое важное и дорогое событие, — слышу улыбку в его голосе и поднимаю голову, чтобы посмотреть на него. — У меня для тебя есть сюрприз, но я расскажу тебе о нём после приёма. Сегодня твой вечер.

— Теперь ты меня интригуешь.

— Поверь мне, ожидание того стоит, — он целует меня в лоб, нежно дотрагиваясь до моей щеки. — Наберись терпения, а я поеду за костюмом. Не скучай тут без меня.

— Я всегда скучаю, когда тебя нет рядом, — поднимаюсь и, перекинув ногу, сажусь на Джека. Его чёрные глаза оказываются напротив моих. Провожу ладонью по его небритой челюсти и прижимаюсь к нему в поцелуе. Медленно и плавно наши языки сплетаются. Мы исследуем друг друга каждый раз как в первый. Я не хочу, чтобы он уходил. Если бы была возможность, то я навсегда осталась бы в этой квартире с ним наедине. Иногда во мне возникает это чувство какого-то страха. Когда у нас всё хорошо, мы не можем полностью погрузиться в своё счастье. Нам то и дело мерещиться, что кто-то обязательно захочет украсть это. Так уж мы устроены, всегда живём в стрессе, ожидаем подножки судьбы, готовы в любой момент встать в оборону. Почему мы просто не можем наслаждаться этими прекрасными моментами, которые нам даровала жизнь? Почему всегда ждём чего-то плохого?

— Я вернусь так быстро, что ты и не заметишь, — говорит Джек, обнимая меня. От него пахнет утренним кофе и свежими булочками, которые он сегодня испёк на завтрак. До сих пор не могу поверить, что он умеет готовить и делает это просто потрясающе. И каждый раз, наблюдая за тем, как он замешивает тесто, жарит мясо или просто шинкует зелень, я понимаю, что это самое сексуальное зрелище.

— Хорошо, — киваю и встаю с него, освобождая ему путь. Он идёт в прихожую, где надевает свою кожаную куртку и зашнуровывает ботинки. Выглядит он слишком хорошо, для того, кто особо не заботится о своём внешнем виде. Волосы он как всегда не потрудился причесать, а просто провёл по ним пальцами и всё.

— Пока, детка, — он притягивает меня к себе и целует в губы. Его небритый подбородок колется, и я со смехом отворачиваюсь от него.

— Пора бы побриться, ты так не считаешь?

— Это ещё зачем? Мужчина должен быть волосатым, — невозмутимо произносит он.

— Кто тебе такое сказал? Мы же не в доисторическом мире живём. Если ты не побреешься, то я не буду тебя целовать.

— Ах вот оно как? — Джек смешно хмурит брови, стараясь казаться обиженным. — Хочешь сказать, что когда моя челюсть превратится в гладкую попку младенца, ты зацелуешь меня до смерти?

— Да, дорогой, ты всё понял верно.

— Ох уж эти женщины, — он качает головой и наклоняется ко мне для поцелуя, но я мотаю головой. — Ладно, договорились. Надеюсь, в следующий раз ты не заставишь меня выщипывать брови.

Не сдерживаюсь и смеюсь.

— Можешь быть спокоен по поводу бровей.

— Хорошо, тогда я пошёл, пока тебе в голову не пришла ещё какая-нибудь бредятина, — он подмигивает мне и выходит в коридор.

— Люблю тебя! — кричу я, высовывая голову в коридор. Он оборачивается, и уголки его губ приподнимаются в улыбке. С нежностью он смотрит на меня какое-то мгновение, ничего не говоря. Но потом убирает руки в карманы своих тёмных брюк и игриво подмигивает.

— И я тебя люблю, детка.

После этого он отворачивается и вприпрыжку спускается по лестнице, переступая через несколько ступеней. А я возвращаюсь в квартиру и захлопываю за собой дверь. Через открытые двери балкона слышно громкое рычание его мотоцикла, которое со временем удаляется и затихает. Хватаю со стола свой ноутбук и выхожу на балкон. Солнечные лучи ослепляют меня, и какое-то время мои глаза пытаются привыкнуть к ним. Время близится к полудню и воздух уже достаточно прогрелся. Лето пришло в Аннаполис, заставив людей раздеться и подставить свои тела солнцу. Я тоже не стала исключением, на мне только белые льняные шорты и простая розовая футболка. Усаживаюсь в кресло, закидывая ноги на небольшой кофейный столик. Ярко-красный лак на ногах поблёскивает на солнце, а вот на руках лак почти стёрся. Надо бы сходить на маникюр сегодня. Не дело идти с таким безобразием на важный приём.

Включаю ноутбук, устанавливая его на коленях, и просматриваю свою почту. Несколько писем от поставщиков, одно от Маркуса с приглашением в Париж на его день рождение, и куча рекламы, которая тут же летит в спам. Меня отвлекает звонок моего телефона, и звонящий абсолютно точно нацелен на разговор. Оставляю ноутбук на балконе и возвращаюсь в гостиную. Телефон словно провалился сквозь землю. Только спустя какое-то время я нахожу его под диванной подушкой. Замечаю, что номер незнакомый, но всё же отвечаю.

— Алло, я слушаю.

— Маккензи? Это Кейтлин Хастлер, мама Джека, — сбивчиво говорит женщина, явно нервничая.