Крис Мэнби - Тайная жизнь Лиззи Джордан
Ведь чудеса иногда случаются, правда? Иначе как Арабелла получила свою колонку в «Дейли»? А когда Симин банк ликвидировал ее кредитные карточки, а она открыла другую и выиграла в лотерею триста фунтов? Она даже не отличалась праведным поведением, но ее молитвы были услышаны, хотя она молилась Ганеше — индуистскому богу денег с головой слона, изображение которого стояло у нее на туалетном столике рядом с кремом для осветления волос на лице. Надеюсь, что я молилась именно тому богу, который покровительствует романтическим чудесам. Если, конечно, есть бог, покровительствующий романтическим чудесам.
Солнце к тому времени уже встало. Я выглянула из окна спальни Харриет, выходящего в парк. Внизу подо мной по улице, ведущей к центру Лондона, уже торопились первые пешеходы, чтобы успеть на работу до часа пик. По проезжей части рядом с ними ползла мусороуборочная машина. В общем, для всех это был обычный день. Для всех, кроме меня. Я чувствовала, что это самый важный день в моей жизни. Важнее того дня, когда я сдавала выпускные экзамены. Бесконечно важнее того дня, когда в первый раз пошла на работу.
Судьба летела ко мне на крыльях, пока я терла лицо в ближайшей к спальне ванной Харриет. Она пролетала над Гренландией в тот момент, когда я чистила зубы.
— Пожалуйста, сделай так, чтобы все было хорошо, — шептала я. — Пожалуйста, сделай так, чтобы та гадалка, о которой говорила мать, оказалась права, говоря про мою поездку за границу. Пожалуйста, сделай так, чтобы Брайан Корен снова влюбился в меня. Пожалуйста, сделай так, чтобы Сима оказалась права с этим кремовым костюмом.
Лимузин из аэропорта до площади Гранчестер я заказала за счет Харриет в надежде, что, когда счет придет, она решит, что заказала машину сама, а потом забыла: она все время заказывала машины и ничего не помнила, когда они приезжали к офису. Но в аэропорт я поехала на метро, стараясь не запачкать брючный костюм кремового цвета, который Мэри дала мне на случай радостного воссоединения с любовью всей моей жизни. Это был костюм, что был надет на Мэри в то ужасное утро в кафе, когда она не дала мне квартиру. На самом деле я обещала отдать его потом в химчистку, но надеялась, что смогу просто прогладить его и вернуть назад.
Поезд летел на запад, а я изучала свое отражение в темном стекле окна напротив. Оттуда на меня смотрела девушка с гладко зачесанными волосами и мягкими чертами лица. Я едва могла поверить, что это безмятежное лицо в обрамлении сложной укладки прически принадлежит мне, но, когда я коснулась золотой цепочки на шее (еще одно одолжение Мэри, которая твердо верила в силу маленьких, но шикарных аксессуаров), отражение сделало то же самое. Я не могла оторвать от себя глаз по дороге от станции Грин-парк до Глостер-роуд, словно боялась, что потеряю самообладание, если перестану на себя смотреть. Но на Глостер-роуд вошел турист в «стетсоне» и сел напротив и заслонил мое отражение.
Все шло хорошо, пока мы не подъехали к Хан-слоу, и тогда, видимо, в аэропорту объявили тревогу, — это означало, что поезд будет стоять между станциями, пока ее не отменят. Я старалась не впадать в панику, хотя резерв времени, выделенный на экстренный макияж и прихорашивание в туалете аэропорта, понемногу таял. Лондонцы настолько привыкли к сигналам тревоги, что их больше волнует не то, что их могут разнести на куски террористы, а опоздание на работу или запоздавшие указания. Через двадцать минут поезд тронулся, медленно приближаясь к терминалам аэропорта Хитроу. Приехав в аэропорт, я сразу же побежала в зал прибытия и обнаружила, что самолет ожидается только через полтора часа.
В тот момент, когда самолет Брайана должен был приземляться, у меня так забурлило в животе, что я испугалась, как бы меня не стошнило, когда он выйдет из таможни, поэтому я пять минут пыталась вызвать рвоту, — только чтобы не пачкать изумительный костюм, в который он будет одет. Я ничего не ела в этот день. И живот мой стал меньше после этого кишечного… Или не стал?
Но потом информация о прибытии появилась на доске сообщений, и я побежала занимать место у барьера, где родственники и друзья собирались встречать пассажиров рейса 607. Охранник, стоявший у стойки иммиграционной службы, сказал, что до появления первого пассажира пройдет еще не меньше двадцати минут. Еще двадцать минут. Казалось, все сговорились, чтобы заставить меня ждать, ждать, ждать. Нервничала я ужасно. В желудке урчало. Ладони вспотели. Неожиданно мне захотелось удрать.
Вдруг он меня не узнает, волновалась я? А вдруг я его не узнаю? Может, надо было на всякий случай сделать табличку с его именем? Все это проносилось в моей голове, пока я смотрела на пустой дверной проем иммиграционной службы. Наконец после многочисленных бейсбольных кепок, вызывавших у меня напрасный прилив волнения, сменявшийся разочарованием, вышел Брайан, толкая перед собой тележку.
Он щурился от яркого света, словно провел год в подземелье. Все вокруг меня расплылось. Я видела только его. Гул в зале прибытия в моем сознании превратился в смутный фон для романтических фанфар, более подходящих к этому торжественному моменту. Брайан бесконечно долго искал меня в толпе, начав с другого конца барьера, пока я кричала ему: «Брайан! Я здесь!» На меня уже обратили внимание двое парней, до того как Брайан увидел меня и стал пробираться к барьеру, где я стояла, волнуясь так, что подгибались ноги.
Я была уверена, что потеряю сознанию. Если бы на меня не напирала сзади толпа встречающих рейс с паломниками из Мекки, то я бы точно грохнулась в обморок. Но они удерживали меня, прижав к барьеру, когда Брайан взял мою руку и, склонившись над хлипким поручнем, крепко поцеловал меня в губы.
Вдруг показалось, что он никуда не уезжал. У него был тот же запах. У него был тот же вкус. Он был таким же. Я с опаской качнулась назад.
— Брайан, — прошептала я.
Он взял меня за руки и просто посмотрел на меня через разделявший нас барьер. Он смотрел в мои глаза молча, но его взгляд говорил все. Он был рад видеть меня, так же как и я. Это было в его взгляде. Мое сердце взвилось под потолок зала прибытия и в экстазе просвистело над нашими головами.
— Рейс немного задержался, — были его первые слова. Первые слова, которые он сказал мне через шесть лет.
— Я готова была ждать тебя вечность, — заверила я его.
— Надеюсь, этого не случилось, — ответил он, передавая мне сумку и перепрыгивая через барьер вместо того, чтобы обойти его, как все. — Мне не хотелось, чтобы ты тут сидела всю ночь. Мы можем где-нибудь выпить кофе, прежде чем сесть в метро?
— Мы поедем ко мне не на метро, — ответила я. — Иди за мной. — Я подхватила его под руку и потащила к выходу, готовясь начать первую фазу операции «Потрясти воображение Брайана».
