Татьяна Алюшина - Время для наград
Все подняли бокалы, но Ната предложила свой тост:
— Нет! Давайте за всех нас: за вас с Диной и за нас с Антоном, за то, что нам повезло найти друг друга! И еще за это «задание», потому что благодаря ему мы все и встретились!
Они чокнулись, выпили, и вдруг Дина начала смеяться.
— Динка, ты чего? — спросила Ната.
— Если бы ваш Хаким узнал, что из-за него свалилось такое счастье на людей, которые ему обломали сделку всей его жизни, он бы, наверное, помер!
И Ната с Диной стали хохотать. Мужчины переглянулись и, представив себе комичность ситуации, присоединились к ним.
Они смеялись от души, до слез, до икоты, хлопая друг друга, вытирая слезы, успокаивались немного и начинали хохотать снова!
В комнате для допросов находились двое: Хаким и генерал.
Разговор был спокойный и неспешный, собственно, говорить было не о чем, перед Хакимом стоял нелегкий выбор. Или он идет под суд не важно какой страны и не важно, в чьей тюрьме будет сидеть. Ясно было одно: после суда «бароны» все узнают, и долго сидеть ему не придется. Или он полностью, до всех потрохов, сотрудничает с Интерполом.
Пока решение Хаким не принял. Он был совершенно спокоен и неожиданно спросил:
— Скажите, Федор Ильич, как вы меня вычислили?
— Думаю, для вас это будет малоприятно! Дело в том, что некоторые ваши ходы разгадала женщина!
И тут первый раз за все время Хаким позволил себе проявить эмоции.
— Найду суку и задушу! — по-арабски прошипел он.
— Вряд ли! Ее невозможно вычислить! — тоже по-арабски ответил генерал.
Два месяца спустя.
Антон устал. У него был трудный день: много поездок, пробки и сейчас, в конце дня, затяжные переговоры.
Тупой снобизм клиентов его раздражал.
Он посмотрел в окно.
«Все, конец лета, вон и листья желтые!»
За окном героически растущие в центре Москвы деревья действительно уже желтели, как-то очень уныло и печально напоминая о близкой осени.
Антон вернулся в разговор, переводя внимание на говорившего заказчика. Он терпел сколько мог этот надменный и пренебрежительный тон. Наконец ему надоело и он в жесткой форме холодно объяснил, поднимаясь с кресла, что такого уровня системы, которые они хотят, и на тех условиях, которые предоставляет его фирма, они нигде не найдут. Обсуждать уменьшение стоимости он не намерен, так что, господа, переговоры окончены.
По сути, все прозвучало очень однозначно — «идите вы в задницу!». Господа поняли без перевода на простой русский язык и с оскорбленным видом удалились.
Он торопился домой, к Наталье, зная, что она сразу снимет с него раздражение и усталость, как всегда, остро дав оценку этой ситуации. Антон улыбался, представляя, что она может сказать.
Он открыл входную дверь и замер на пороге.
Вся прихожая была увешана воздушными шариками: они были привязаны ко всем ручкам, а несколько болталось под потолком, и с них свешивались веревочки.
От яркой расцветки рябило в глазах.
— Ух ты! — восхитился Антон.
Он вошел, закрыл дверь, потрогал шарики рукой и прокричал в глубь квартиры:
— Натка! У нас что, праздник?!
Наталья вошла в холл ему навстречу, она была в тоненьких светлых брючках и легкой кофточке без рукавов в тон им, и этот наряд ее очень молодил. Такая красивая, родная! У Антона, уже привычно, сердце пропустило удар от радости и перехватило горло. Ему захотелось сейчас же затащить ее в кровать.
— Да, праздник! — ответила она.
Ната подошла к нему и поцеловала в макушку, когда он наклонился, торопливо стягивая туфли.
— Что празднуем? — Антон распрямился, обнял ее за талию одной рукой и прижал к себе.
— Твою неординарность и везение!
— Я особо отличился?
Он целовал ее в ушко короткими поцелуями, понизив голос до интимного шепота.
— Еще как! — Ната обняла его за плечи, придвинулась к нему поближе. — Идем за стол, все накрыто.
— Может, за стол попозже? — с надеждой спросил он.
— Там мясо сгорит, как думаешь, бог с ним?
Ната таяла сразу от его прикосновений, поцелуев, шепота. Антон умилялся этой ее реакции на него. Она всегда соглашалась с его предложением заняться любовью, где бы оно их ни настигло, и так откликалась на его ласки, что он чувствовал себя супермужчиной!
— Давай его выключим! — Он взял ее за руку и потащил за собой на кухню.
На кухне был сервирован стол. В центре стояла вазочка с мелкими розочками, зажженная свеча в подсвечнике, какие-то салаты. Над всем этим витал дурманящий запах готовящегося в духовке мяса!
— Ого, пожалуй, придется отложить любовные игры! Мы, как всегда, до утра из постели не выберемся, а тут такая красота!
— Спасибо, я старалась. Да, давай поедим, а потом, в кроватке, еще раз отметим твои выдающиеся заслуги!
Он поцеловал ее и пошел в ванную мыть руки, на ходу снимая пиджак и галстук.
— Так чем я все-таки отличился? — прокричал он из ванной.
Наталья не ответила.
Антон вернулся, сел напротив нее за стол, она уже разлила вино по бокалам и, держа свой в руке, сказала:
— Сегодня выяснилось, что ты чудо!
— Каким образом? — Он поднял свой бокал, ожидая ответа.
— Посредством врача-гинеколога — я беременна!
— Ты что?! — Он поставил бокал и ошарашенно уставился на нее.
— Я ничего, я беременна. Когда-то врач мне сказал: «Может случиться чудо!» Вот ты и случился!
— Натка…
Он не знал, что сказать, ощущение было такое, как будто его стукнули по голове!
— Натка! — повторил он. — Этого не может быть!
— Как выяснилось, может! И уже десять недель, что говорит о том, что детку мы сделали сразу и привезли из Крыма!
До него наконец начало доходить, и вместе с осознанием на его лице расплывалась улыбка. Он встал, подошел к ней, поднял ее со стула, сел и усадил к себе на колени.
— Натка, у нас будет ребенок?!
— Надеюсь! — рассмеялась она.
— Что, могут быть осложнения? — тут же переполошился Антон. — Господи! Ну конечно, наверное, возраст, и операция у тебя была! Натка, тебе надо в больницу!
Антона прошиб холодный пот, он вдруг так перепугался, мгновенно представив себе все ужасы, какие только мог!
— Нет! Не пугайся! Я совершенно здорова! Правда!
— Слава богу!
— Давай выпьем за неожиданные перемены!
— Давай! Выпить мне точно надо! — согласился он и тут же спросил: — А тебе можно? Это не вредно для тебя или ребенка?
— Немного красного сухого вина нам не повредит!
Антон поцеловал Нату, перегнулся через стол, не выпуская ее из рук, взял ее бокал и подал ей.
— Наточка, солнышко, до меня еще не совсем дошло, но я счастлив безмерно, и я тебя люблю!
