Ева Модиньяни - Ваниль и шоколад
Эти слова были обращены не к мужу, а к себе самой за то, что она все еще терпит, как дура. Рабыня привычек, условностей, принципов, не подлежащих обсуждению, лишь безоговорочному подчинению, она была так глупа, что сама пресекла в зародыше отношения, которые, возможно, могли бы сделать ее счастливой. «Господи, ну почему я такая идиотка!» – повторила Пенелопа и, спрятав спички в карман, вернулась в кухню. Хоть бы таблетка поскорее подействовала.
Муж и дети смотрели на нее, улыбаясь и перемигиваясь, как заговорщики. Пенелопа увидела на столе возле своего прибора пакетик с бантиком. Сюрприз. Она взяла его, развязала ленточку, сняла золоченую бумагу и открыла обтянутую синим бархатом коробочку. Внутри оказалось кольцо для ключей с золотым брелком в виде трилистника на счастье с выгравированной надписью: «Самой прекрасной маме на свете».
Ну вот еще один ненужный подарок – Пенелопе никогда не нравились брелоки. Андреа должен был бы это знать, но ему никогда не удавалось сделать жене подарок, который пришелся бы ей по вкусу. С непроницаемым видом она взвесила безделушку в руке. «На сумму, отданную за эту дребедень, – подумала Пенелопа, – можно было бы перекрасить стены в квартире и купить новые шторы в гостиную». Ей было ясно, что этим подарком муж намеревается купить себе прощение за очередную измену. Такое соображение не утешило Пенелопу, а лишь усилило досаду.
– Я выиграл в казино, – сказал Андреа, пока Пенелопа встряхивала между пальцами цепочку с трилистником.
Она знала, что дети ждут от нее возгласов восторга и поцелуев, но была в эту минуту слишком зла на мужа, чтобы им потакать.
– Свинья! – прошипела она сквозь зубы.
Его улыбка погасла. Дети тоже расслышали, но Пенелопа решила не разрушать иллюзию счастливой семьи, и пока Андреа сидел, опустив глаза в тарелку, громко сказала вслух:
– Вот это да! Чудесный подарок!
– А знаете, дети? Думаю, я и впрямь промазал. Маме этот брелок, похоже, не нравится, – с покаянным видом признал Андреа, ища сочувствия у детей. Они, конечно, встали на его сторону.
Пенелопа наконец села за стол. Она положила себе на тарелку только вареных овощей и кусочек телятины.
– Почему же? Мне очень лестно, что меня считают самой прекрасной мамой на свете, – сказала она, улыбнувшись Лючии и Даниэле. Потом погладила себя по карману и взглянула на Андреа. – А как поживает Салли? – спросила она и ощутила жгучую радость, увидев, как он бледнеет.
– Ты имеешь в виду солистку из шотландской рок-группы? – спросил он, стараясь выиграть время.
– Я тебя спросила, как она поживает, – неумолимо продолжала Пенелопа.
Дети навострили уши. Они почуяли неладное, хотя и не понимали, в чем дело.
– Наверное, неплохо, – еле слышно ответил Андреа. – По правде говоря, меня это не волнует, – добавил он, поднимаясь из-за стола. – Мне пора в редакцию.
Пенелопа встала.
– Заканчивайте ужин, – велела она детям. – А я провожу папу до дверей.
Сцена вспыхнула, как только они оказались в прихожей.
– Ты оставил эти спички на самом виду, – набросилась на мужа Пенелопа. – А если бы дети увидели? Что бы они подумали о своем папочке?
– Ничего бы они не подумали, если бы ты не забивала им голову всяким вздором. – Андреа выхватил у нее спички и разорвал упаковку на кусочки.
– А я? Я тоже ничего не должна думать? – она с трудом удерживалась от крика.
– Да брось, Пепе, ты же понимаешь, что это просто глупость. Что должен означать моментальный снимок, сделанный в ресторане, где было еще двести человек?
– В твоем номере они тоже все поместились? Или там была только Салли? Когда я тебе позвонила, ответила она, причем два раза подряд, – продолжала Пенелопа, твердо глядя в глаза мужа.
Глаза у Андреа забегали, на него было жалко смотреть.
– Ты с ума сошла! У меня нет времени выслушивать весь этот бред.
– Ты просто трус! Я даже удивляюсь, как тебе хватает смелости на все твои похождения, – сказала она, стараясь хлестнуть его побольнее.
– А ты идиотка! Тебе бы заняться своими делами, так нет, ты обожаешь копаться в чужом грязном белье. Я же по лицу вижу: ты прямо кайф ловишь всякий раз, как, по твоему мнению, застаешь меня врасплох. Если бы ты тот же кайф получала со мной в постели, у нас был бы счастливый брак, – резко бросил Андреа.
Пенелопа с досадой отметила про себя, что успокоительное ни черта не действует: она еле сдерживала желание надавать оплеух своему мужу.
– Ты подлец, – проговорила она медленно.
– А ты дрянь! – заорал Андреа.
Он схватил с угловой полки фарфоровую вазу, подарок на свадьбу от кузенов Пеннизи, и с размаху швырнул ее об пол.
Пенелопа даже не вздрогнула.
– Довожу до твоего сведения, что сегодня вечером не вернусь домой. Ночевать буду у матери. Она по крайней мере не устраивает мне допрос с пристрастием, – с этими словами Андреа вышел, громко хлопнув дверью на прощанье.
Лючия и Даниэле подглядывали из-за приоткрытой двери кухни. Они все видели и слышали.
– Лючия, возьми веник и совок, – спокойно распорядилась Пенелопа. – Надо собрать черепки.
8
Подобные сцены частенько повторялись в семье Донелли. И всякий раз Пенелопа и дети делали вид, будто ничего не произошло. Верх в супружеских ссорах неизменно одерживал Андреа. Пенелопе оставалось подбирать черепки и терпеливо ждать, пока раскаявшийся «победитель» не решит вернуться домой. Иногда он приходил через день, но, бывало, отсутствовал целую неделю. Однако в конце концов Андреа неизменно появлялся с букетом цветов, с приглашением в пиццерию или в кино, а о причинах ссоры больше не упоминалось. Жизнь продолжала идти как ни в чем не бывало. Пенелопа копила горечь, пряча ее за вымученными улыбками. Ей безумно хотелось поменяться с мужем ролями, самой хлопнуть дверью и уйти из дома, оставив его наедине с детьми. Но разве она решится на такое? К тому же на что бы она жила? Ведь у нее нет работы. А главное, какими вырастут ее дети рядом со своим лживым похотливым отцом? И она молча проглатывала обиду и продолжала тащить семейный воз.
Однако на этот раз Пенелопа повела себя по-другому: сделала все возможное, чтобы успокоить детей, объяснила без особого нажима, что поссорилась с папой и он пошел ночевать к бабушке Марии. Но они в любом случае должны знать, что папа их любит, он сердится только на нее. Пенелопа умолчала о том, что сама собирается вновь начать работать. Если окажется, что она еще на что-то способна и ее работа чего-то стоит, она получит столько денег, что сможет не зависеть от Андреа в финансовом отношении. Лучший способ наконец освободиться от рабства.
Когда дети уснули, Пенелопа закрылась в гостиной. Фризби, мурлыча, свернулась у нее на коленях. Пирипиккьо спал на ковре у ее ног. Пенелопа начала перелистывать оставленный Данко текст. Сюжет ей понравился. Она отождествила героиню и двух мужчин, оспаривающих ее сердце, с собой, Андреа и Мортимером. И тут нужные слова пришли к ней, стихи потекли сами собой. Ей удалось выразить в рифмованных строчках свою тайную печаль, свои неосуществленные желания, подавленный гнев. Героиня мюзикла стала все больше отдаляться от мужа, чтобы найти счастье в объятиях другого мужчины, который – какая удача! – оказался красивее, умнее, нежнее и богаче мужа, а главное, дал ей понять, что любит ее. Когда в последний раз Андреа говорил ей о любви? Она не могла вспомнить.
