Гарольд Карлтон - Рай, ад и мадемуазель
— Пожалуйста, прекрати! — оборвал ее Кристофер. — Унгаро и Курреж — гетеросексуалы. И это на лбу не написано! Я не буду прыгать в постель к каждой клиентке!
Женщина состроила рожицу.
— Просто делай им примерки, как мне, иногда прикасаясь тут и там… — Она указала на свое тело. — Случайно, конечно же. Дамы будут приходить к тебе ради этого.
— Я хочу, чтобы они приходили ради моей одежды, — раздраженно проговорил юноша, почти выпрыгивая из постели. — Все это становится нелепым. — Он начал одеваться. — Чтобы достичь успеха в Париже, мне нужен талант или просто твердый член?
Жислен засмеялась.
— У тебя огромный талант, дорогой! Мы, бедные жертвы моды, так редко чувствуем что-то твердое во время примерки. И обычно это лишь отвратительные ножницы!
Кристофер наспех оделся и сердито поглядел на любовницу сверху вниз.
— Я приехал в Париж не для того, чтобы стать жиголо, — отчеканил он.
— Но мы должны раскрыть все твои таланты!
Женщина прикурила. Юноша хлопнул дверью. Он пылал яростью всю дорогу домой.
ГЛАВА 18
К летнему сезону Кристофер приготовил для «Деланж» третью коллекцию. Помня предупреждения Шанталь, он не сомневался, что эта коллекция очень важна. «Уименз веэ дейли» уже назвал показ «Пан или пропал».
Жислен ожидала от протеже простых моделей «на каждый день». Того же хотели Софи и Саманта. Но чем больше юношу предупреждали, чем больше надоедали советами, тем больший протест зарождался в душе модельера. Он хотел сам решить, как одевать женщину в семидесятых. Кристофер не мог игнорировать ни политику, ни настроения «улицы».
Начиная работу, парень будто разрывался надвое между желанием сохранить должность в «Деланж» и стремлением выразить собственные представления о моде. Победило последнее.
Кристофер заявил, что решать, какой станет эта коллекция, будет только он. Завязал бы глаза моделям на примерках, если бы позволили.
— Ты прямо-таки дивой становишься! — предупредила Саманта.
Юноша работал, проводил примерки, но отказывался заранее демонстрировать модели Софи, Саманте или Жислен. И — главное — Шанталь.
Он не хотел выслушивать критику. «Улица» должна маршем протеста войти в салоны высокой моды. Кристофера вдохновляли студенческие митинги и бульвар Сен-Мишель. Психоделические контрасты в духе «поколения цветов», зеленая пестрота милитари — в общем, намечается буйное чадо партизанского камуфляжа и хипповского хеппенинга. Вот только ткань подороже, чем могут себе позволить хиппи или партизаны.
Репортер из «Уименз веэ дейли» как-то подкараулил модель на выходе из дома и вскоре с ликованием написал в статье: «Коллекция Кристофера Хатчинса „Пан или пропал“ для „Деланж“ похожа на мюзикл „Волосы“,[92] только без музыки».
Перед показом Кристофер встретился с Жислен в «Куполь», наводненном американскими и британскими журналистами и оптовиками, и с наслаждением наблюдал, как одетая в его оранжевое платье-колокол из винила (модель этого сезона) роскошная дама приветствует знакомых.
— Модельеру нужна муза, — сказала она Кристоферу, — и редактор. Даже у лучших писателей есть редакторы. Будучи твоей музой, я стану модным редактором. — Жислен отпила «Кир рояль» и затянулась. — А мне очень хочется стать твоей музой.
— Не уверен, что мне это нужно.
Светская львица укоризненно посмотрела на юношу и покачала головой.
— Не понимаю, что на тебя нашло? И чего ожидать?
— Да я и сам не понимаю. Но помощь мне точно не нужна. Я должен отразить свое, и только свое, видение моды.
Коллекцию представили в июле в переполненном салоне «Деланж», в середине Недели моды. Скучающие журналисты смотрели в одну точку, не удосуживаясь повернуть голову, чтобы проследить за идущей по подиуму моделью. «Сила цветов», камуфляж, милитари, хиппи… оставили публику равнодушной. Жислен, сидевшая в первом ряду, в центре, потрясенно таращила глаза. Показ завершился выходом двух невест — одна в белом, другая в черном. Они шли по салону, держась за руки — символ расовой гармонии. Пресса встала и молча пошла прочь, опустив глаза. Жислен осталась сидеть, мрачно глядя на Кристофера.
Юноше было двадцать шесть, а модная публика в среднем была в два раза старше. Это, по сути, и вызвало «стихийное бедствие».
Шанталь Деланж вызвала модельера на ковер.
— Хватит уже! — прорычала она. — Меня тошнит от молодежи! Хочу видеть зрелость и элегантность на своем подиуме.
— Мне жаль, что вам не понравилось, — прохрипел парень.
— Ты понимаешь, во сколько тысяч франков обошлась нам эта коллекция? Ты знаешь, сколько зарабатывает за час швея? И сколько часов уходит на каждую вещь?
Он покачал головой.
— Не думаю. — Шанталь вздохнула. — Что ж, больше я этого терпеть не намерена. Это бездумная трата денег. А ты еще не желал никому заранее показывать модели! Это, кстати, было последней каплей.
Британца уволили в тот же день.
Позже вечером Кристофер пригласил в гости Саманту.
— Для карьеры это просто замечательно, — одобрительно кивнула девушка.
— Так говорили, когда умер Джеймс Дин,[93] — простонал парень, вновь наполняя ее бокал шампанским без пузырьков.
До этого Клаус открыл бутылку, а она почти не хлопнула. Шампанское выдохлось. Может, это знак?
— Но его фильмы так популярны! — воскликнула американка.
— Хм, я сам недавно говорил тебе нечто подобное, чтобы приободрить после увольнения.
— И посмотри на меня сейчас. — Саманта встала и расставила руки в стороны, ослепительно прекрасная в фиолетовом костюме от Шанель. — Я работаю в «Шанель». Так что к черту «Деланж»! Они никогда не ценили тебя по достоинству. И меня тоже!
Она села на колени к Клаусу.
Кристофер глотнул шампанского, наблюдая за друзьями.
— А в «Шанель» тебя ценят? — спросил он Саманту.
— Скоро будут! Я над этим работаю.
— Если б Шанталь немного в меня поверила… — вздохнул Кристофер, протягивая бокал американке, чтобы она его наполнила. — Сейчас пресса фотографирует мои модели. Нужно время, чтобы к ним привыкли. Но когда мою одежду наденут Жислен и ее подруги…
— Коллекция понравилась Жислен? — спросила Саманта.
— Нет, — признался Кристофер.
— А Софи?
— Не хочу показываться на глаза ни той ни другой. Они обе в ярости из-за того, что я с ними не советовался.
— Так-так, парень с двумя девушками остался один! — воскликнула Саманта. — Хотел делать все сам? Вот поэтому теперь ты и сам по себе.