Вероника Кузнецова - Робин
— Ах, папа… — начала было Энн, но вдруг осеклась. — Иду, папа.
Что-то в ней переменилось. Она стала похожа на маленького ребёнка, но искренности в ней уже не было. Она метнула на меня странный взгляд и убежала.
— О чём вы говорили с моей дочерью? — спросил мистер Белл. — Я слышал, что вы смеялись. О чём вы могли говорить?
Откуда-то появился мистер Эдвард. Я знал, что поступаю неразумно, лишний раз подвергая его испытанию, но всё-таки был уверен, что он сдержится и ничего мне не ответит.
— Я обучал вашу дочь своей профессии, а по профессии я вор-карманник. Вы должны гордиться своей дочерью, мистер Белл, она прекрасная ученица.
— Отправляйся в свою комнату, Робин, — поторопился предложить мне мистер Эдвард, пока его двоюродный брат приходил в себя. — Ты не боишься остаться без обеда?
— Нет, сэр, не боюсь. В жизни мне случалось оставаться и без обеда, и без ужина, и даже без завтрака. Кстати, чтобы сделать учение памятным, я стащил у Энн брошь. Я помещу её к часам.
Ждать ответ я не решился, но, уходя, услышал, как сердито, почти злобно заговорил мистер Белл и как мистер Эдвард ему возражал. Вновь этот человек не выгнал меня из дома за грубость, не дал мне пинка, а принялся выгораживать меня перед оскорблённым и обеспокоенным отцом девочки. Почему?
На обед меня всё-таки пригласили. И, странное дело, не только мистер Белл ни словом не обмолвился о нашем последнем столкновении (о мистере Эдварде я уже не говорю), но и леди Кэтрин, которой, конечно же, донесли о моём поступке, помалкивала и ничем не выражала своего ко мне отвращения. Она словно и не видела ни меня, ни всех остальных, целиком погружённая в какие-то свои очень невесёлые мысли. Она почти не притронулась к еде и встала из-за стола задолго до конца обеда.
— Извините, я пойду к себе. Я неважно себя чувствую. Отец Уинкл, когда у вас найдётся время, загляните, пожалуйста, ко мне.
— Когда я зашла к бабушке после отъезда Поля, она сказала, что у неё щемит сердце, — сообщила Энн. — Дядя Эдвард, может, ей нужен доктор?
— Вряд ли ей поможет обычный доктор, Энн, — отозвался мистер Эдвард. — Ей нужен духовный доктор, а он неусыпно заботится о её спокойствии.
— Твоя бабушка слишком много пережила, Энн, — поддержал его отец Уинкл, — поэтому часто совершенно безосновательно ждёт несчастья. Ей помогают беседы со мной, поэтому я и нахожусь постоянно при ней.
— Тогда поговорите с ней подольше, а то она слишком сильно беспокоится, прямо места себе не находит.
— Конечно, Энн, — кивнул отец Уинкл.
— Не волнуйся за бабушку, малышка, — успокаивал её мистер Белл. — Она так часто тревожится, особенно когда твой дядя Чарльз уходит из дому, что беспокойство стало обычным её состоянием.
Этот разговор несколько снизил моё восхищение перед голосом сердца старой дамы, угадавшим смертельную опасность, угрожавшую её сыну. Если она постоянно волнуется, то ничего нет удивительного, если невзначай её беспокойство оказалось оправданным.
— Ничего, скоро о нём будет волноваться жена, — сказала Энн.
На всех лицах появились сдержанные улыбки, но совсем разные. Мистер Эдвард улыбнулся с оттенком иронии, отец Уинкл — почти весело, мистер Белл — очень спокойно, с видом человека, который уверен в будущем, а мисс Кларк совсем не улыбнулась, а, напротив, с ужасом воскликнула:
— Энн, милочка, что ты говоришь!
А на мой взгляд, Энн не сказала ничего особенного. Зато после обеда, выждав удобную минуту, она сказала мне нечто неприятное для меня, да и для мистера Эдварда, я думаю, тоже.
— Ну как? — начала она.
— Не знаю. Ты про что?
— Ты решился, наконец, уйти?
— Разве я тебе мешаю?
— Мне ты не мешаешь и, может быть, даже нравишься. Но ты мешаешь другим. Пойми, ты так мешаешь, что для всех, и для тебя тоже, будет лучше, если ты как можно скорее уйдёшь.
Конечно, она заботилась о своём ненаглядном дяде Чарльзе, которому я, как кость в горле, мешаю жить и радостно готовиться к свадьбе. Мне и самому надоела моя роль тихого мстителя, но пока я ничего не мог поделать. Куда я денусь? Вчера я уж думал сбежать прочь от всех здешних проблем, однако налетел на Громилу и чудом выпутался из беды. А как скажешь этой кукле, что я смертельно боюсь своего врага, ставшего ненавистным после его признания, и этот страх имеет большее основание, чем я могу выразить словами.
— Я подумаю, — ответил я.
Энн пожала плечами.
— Неужели с тобой нельзя разговаривать, как с человеком? — серьёзно спросила она. — Ты не понимаешь ни убеждений, ни оскорблений, ни…
— А ты думала, что вор из трущоб так же тонко понимает намёки, как твоё обычное окружение? Объясни яснее, кому я мешаю и почему, тогда, может быть, я сумею тебя понять.
— Дурак, — бросила мне Энн и убежала.
Наверное, мне не следовало ухмыляться с самым гадким выражением, какое я только мог изобразить.
— Да, у всех здесь были свои желания. Энн пыталась выпроводить меня из дома, а мистер Эдвард зазвал в библиотеку и долго разговаривал со мной о подробностях моей встречи с Громилой (причём непонятно почему назвал меня каким-то Братцем Кроликом, когда узнал о счастливой развязке), о миссис Хадсон и её проблемах, о жизни вообще и о необходимости учиться. Он говорил спокойно и доброжелательно, без малейшего раздражения, хотя меня иногда начинало так мучить моё странное положение в этом доме и причины его, что я позволял себе весьма язвительные реплики, услышав которые мой отец меня бы убил. Договорились мы до обычного предложения мистера Эдварда подумать о будущем и начинать учиться читать, чтобы наверстать упущенное время. Оказывается, при моих способностях, о которых я и не подозревал, это легко. Я, разумеется, ответил отказом и уверением, что уйду, как только поймают грабителя.
— В некоторых вопросах, Робин, ты очень умён, а в некоторых — непростительно глуп, причём от своей глупости будешь страдать только ты сам, — с досадой сказал мистер Эдвард.
— Если в будущем мне предстоит страдать только от своей глупости, то это неплохо, — заметил я. — А если я приму ваше предложение, то будут страдать леди Кэтрин и все остальные, потому что вы сами видите, какие события происходят в доме, когда в нём появляется вор.
— Похоже, ты гордишься своей профессией, мальчик, — засмеялся мистер Эдвард.
— Она мне поможет получить мой кусок хлеба.
— Ведь это дело не очень прибыльное?
— У всех по разному. Мне трудно сбывать товар, приходится соглашаться на очень малую часть его стоимости. А у кого это дело хорошо налажено, то он имеет приличный заработок.
— Если на твоём воровском пути встают такие затруднения, не лучше ли зажить честно?
