Реббека Форстер - Шаг навстречу
Джил Девлин поднял бровь.
— И ты будешь счастлива? Работать и жить без любимого человека?
— Я перестану любить его, — заявила Бриджет, но голос ее дрогнул.
— Не выйдет. Я говорил тебе, что до сих пор люблю твою мать, хотя она уже столько лет, как умерла. Иногда мне слышится, будто она зовет меня из кухни. Я поднимаю взгляд, и мне кажется, что увижу ее в дверях, вытирающую руки о передник в клеточку… Я даже разговариваю с ней, Бриджет. Она утешает меня, когда я один. Она помогает мне отдохнуть, когда я устаю. Она убаюкивает меня своим шепотом ночью. Малышка, я помню каждое слово твоей матери — и горькие слова, и слова любви. Сейчас я уже не такой красавец, как твой Ричард, но для сердца красота не важна — ведь твоя мать любила меня. И ты любишь этого человека точно так же. Я по твоим глазам это вижу. Не надо отрекаться от любви, Бриджет.
— Но, папа, он больше не любит меня. Может, и не любил никогда, — ласково сказала она, опустившись перед ним на колени и заглядывая ему в глаза. Она накрыла ладонями его руки, ощутив, как они немощны. — Я получила то, что, как он говорил, должно было достаться его матери. Если бы я это вернула, ничего бы не изменилось. Рана была уже нанесена. Он сказал, что не знает, любит он меня из-за денег своей бабушки или вопреки им.
Джил печально покачал головой, осознавая, что его дочери понадобится еще некоторое время, чтобы понять правду.
— Нет, дорогая моя, нет никакой раны. Просто он любит тебя сильнее, чем ты думаешь. Здесь только нежность и честность. Разве он не любил тебя до того и не говорил тебе об этом? А теперь он сказал, что ему больно. Он протянул тебе руку, девочка моя. А ты не взяла ее, потому что не была честной с самой собой. Ты не позволяешь себе поверить, что Ричард кое в чем может быть прав. И пока ты этого не сделаешь, покоя вам не будет. Но если ты, до конца его выслушав, все же отвернешься от него, вот тогда я поверю, что ты сможешь жить без него.
Бриджет кивнула. Пока отец говорил, ее осенило — она поняла, что она должна сделать. Не так-то просто было забыть боль, помнить только хорошее и оставить позади дурное.
— Неужели он не любит тебя по-прежнему, Бриджет? А ты разве до сих пор не любишь его? Если так, то ты действительно отыскала свое сокровище. А если надеешься найти еще что-то, то помни, что немногие добираются до конца радуги, моя девочка.
Джил улыбался, выжидая, пока дочь обдумает его слова. Затем продолжил:
— Хорошо, когда рядом с тобой мужчина, который достаточно глубоко чувствует, чтобы задавать себе вопросы. Если бы Ричард не переживал за тебя, тогда ты действительно не много значила бы для него. А теперь займись-ка собой.
Он ласково махнул рукой, отпуская ее, осознав сейчас, как она дорога ему.
— Иди-ка, сделай нам чайку с печеньем, и пока ты будешь этим заниматься, поразмысли, что для тебя важнее — эти чертовы улицы или человек, который по-настоящему тебя любит?
На этот вопрос у Бриджет ответа не было, потому что она чувствовала себя сейчас разбитой в пух и прах. У отца, конечно, были добрые намерения, но он не слышал Ричарда. Он не знал, что деньги сделали с их любовью, и как от этого изменился ее дорогой ей человек.
Бриджет с любовью посмотрела на отца, снова погрузившегося в чтение книги. Поднявшись, Бриджет Девлин поцеловала Джила Девлина в щеку. Она тихо вышла их комнаты и пошла готовить ему чай.
Услышав, как закрылась дверь, старик выпрямился в кресле и устремил взгляд из окна дома, в котором он прожил шестьдесят лет.
— Я потерял тебя, Бриджет Девлин, — прошептал он самому себе. Когда его дочь как следует поразмыслит, она уедет из Килмартина, и это будет к лучшему. Он надеялся только, что она пойдет верным путем.
Ричард отшвырнул одеяло и спустил ноги с постели. Опершись руками о колени, он закрыл лицо ладонями. В последнее время бессонные ночи стали скорее правилом, чем исключением, и он чертовски измучился от этого. Резко поднявшись, он набросил рубашку и натянул джинсы. Ему было все еще тяжело закутываться в роскошный халат, подаренный ему Бриджет. Он сошел вниз на кухню, но понял, что не голоден и не хочет пить. Он просто был одинок. В доме, который ему так хотелось иметь, было тихо, как на кладбище. Дом был пуст, если не считать его постели. Дом для одного только человека, холодный от того, что там не было тепла общения. Не таким ему виделся этот дом.
Ричард вяло открыл шкаф и окинул взглядом содержимое. Полбанки растворимого кофе, два пакетика чая, консервная банка французского лукового супа. Забравшись поглубже, он обнаружил три пакетика сахара. Кофе окончательно разгонит сон, к супу нет сыра и гренок, потому Ричард поставил чайник, чтобы заварить чай без сахара. Чайник, как всегда, не желал закипать, пока Ричард стоял рядом с ним. В надежде ускорить процесс, Ричард решил пройтись по дому и сам не заметил, как очутился у окна, похожего на соборное.
Он стоял, засунув большие пальцы за пояс джинсов, в распахнутой рубашке, так что холодный ночной воздух пощипывал его обнаженную кожу. Ричард ощутил вдруг, что его тянет к стеклу в свинцовом переплете. Вспомнив ночь, минувшую давным-давно, когда он наблюдал за Бриджет, любующейся видом города, Ричард отвернулся, не в силах пережить это воспоминание. Но вместо этого, словно его тело повелевало разумом, прижал руки к стеклу и посмотрел вниз. Мост даже в этот утренний час прочерчивали линии фар несущихся машин. Дома и офисы мерцали ночными огнями, и он знал, что большинство людей сейчас спит. А для Ричарда покоя не было. Его мучило ощущение пустоты не только внутри себя, но и вокруг. Он медленно опускал голову, пока не ощутил лбом холод стекла. Он смотрел в ночь, страстно желая, чтобы этот вид снова мог наполнить его душу восхищением. Он стиснул кулаки и закрыл глаза, словно физически мог заставить себя ощущать хотя бы удовлетворенность, если не счастье. Но все было бесполезно. Ни дни, ни ночи не приносили облегчения.
Чайник наконец засвистел, и Ричард отвернулся от окна. Прекрасный вид не принес воодушевления. Но воспоминания помогли ему понять происходящее и вновь ощутить в себе твердость, которая, как ему казалось, покинула его. На кухне он выключил огонь под чайником и забыл о пакетике чая, лежавшем на столе. Он побежал по лестнице вверх, перескакивая через ступеньку. Необходимости торопиться не было, но ему как можно быстрее хотелось покончить с тем, что чуть едва не овладело им.
В спальне он окинул взглядом смятые простыни, затем повернулся и распахнул двери гардероба. Мир Ричарда Хадсона был готов измениться снова. Но на этот раз — по его желанию.
В то время как Джил Девлин прилег днем соснуть, Бриджет отправилась пешком к коннемарской мебельной фабрике, что была в двух милях от городка. Красное пальто, леггинсы из джерси и туфли козловой кожи были забыты. Сейчас Бриджет быстро шла под дождем с высоко поднятой головой. Ее решительная походка смягчалась тем, что она шла в резиновых сапогах, которые нашла в чулане. Резина стала жесткой, но они были по мерке, как и рабочие брюки, что висели на крючке в темном закутке. Поверх свитера Бриджет набросила отцовский плащ.
