Алина Феоктистова - Тепло твоих губ

— Знаешь, я два дня была просто сама не своя, — вспоминала с улыбкой Марина. — Ведь наш поселковый парень, и вдруг такая музыка.

— Но и ты тоже из нашего поселка, — ответил в тон девушке Олег. — А как поешь.

Они вышли на улицу и, не сговариваясь, направились к причалу, сели в лодку. Долго лежали потом на берегу «своего острова» и смотрели в звездное небо.

— А мама все поняла, разве скроешь что-нибудь от того, кто тебя любит, — сказала Марина. — Она боится за меня. А я ей сказала, что ты хороший и никогда не сделаешь мне дурного.

— Знаешь, я даже вчера немножечко растерялся, — начал он. Но ей не нужно было ничего объяснять, она и так понимала его с полуслова.

— Из-за того, что так сразу все произошло? — Марина нисколько не смутилась. — Но ведь я, как только тебя увидела, поняла, что это судьба. Что ты предназначен мне, а я тебе.

Олег буквально замер от восхищения. Как просто и ясно она выразила то, о чем он сам только что подумал. Больше они о любви не говорили… Да и зачем говорить о том, что и так понятно без слов.

— Ты словно знала, что я приду с цветами, — сказал он, прощаясь, — даже не удивилась.

— А разве могло быть по-другому? — ответила она. Он вернулся в домик, полный раздумий о том, как бы сделать так, чтобы быть вместе с ней всегда. Перед домиком на веревке, протянутой между деревьями, сушилось постельное белье Романа.

— Это я постирал, — заявил Роман. — Решил проявить благородство. А то мы с Лидкой набезобразничали…

Дверь отворилась, и на пороге их домика появилась Лида. Девушка была в легком домашнем халатике.

— Хорошо, — признался Роман, — Лида мне тоже помогала. Вернее, стирала она. Зато я руководил.

На следующий день, уступив комнату «молодоженам», Олег переехал на диван в гостиной. Всю ночь он проворочался на своем узковатом ложе, а наутро, войдя в столовую, тут же направился к столику, где завтракали Марина с мамой.

— В нашем институте скоро начнутся вступительные экзамены, — сказал он. — И тебе, Марина, надо подать документы на вокальное отделение. Елена Ивановна, с таким голосом, как у вашей дочери, нельзя зарывать себя в глуши. Тебе надо учиться, Марина. Поедем в Москву вместе, я помогу тебе…

Олег так разгорячился, что не заметил, как схватил Марину за руку. Но та мягко, хотя и решительно отобрала у него свою руку.

— А мама? А Полина? Она еще совсем маленькая. Нет, Олег, — Марина невесело улыбнулась и покачала головой. — Спасибо тебе, конечно. Но боюсь, что с учебой ничего не получится. Это не для меня.

Олег чуть не задохнулся от возмущения. Такая смелая, умная девушка и такие глупости говорит.

Неожиданно на помощь Олегу пришла Елена Ивановна.

— Поезжай, Мариша, — посоветовала она. — Может, правда, станешь певицей. Талант, он ведь Богом дается, нехорошо его прятать от людей. И обо мне не беспокойся, мне наш директор давно обещал помощницу дать. А ты институт кончишь, работать начнешь. Я слыхала, что певицы неплохо зарабатывают. Будешь нам помогать.

Но Марина продолжала колебаться…

— Да, конечно, я хочу, чтобы мы были вместе, — признался он ей, когда они опять оказались на острове. — Но еще больше я хочу, чтобы ты нашла себя в искусстве.

— Хорошо, — согласилась она. — Если ты так считаешь…

…На следующий же день, распростившись с Романом и Лидой, они уехали в Москву. А потом были экзамены, прослушивание. Приемная комиссия отметила не только вокальные данные, но и природную артистичность абитуриентки из поселка Бабушкино. Марина прошла конкурс и была принята на первый курс музыкального института имени Гнесиных. Домой возвращались с победой.

В первый же день приезда Олег привел Марину домой.

— Сын, я тебя недооценивал, — вынужден был признать отец, знавший Марину еще по школе. — Это девушка — настоящее сокровище. — Понравилась Марина и матери.

— О такой невестке можно только мечтать, — сказала она ему, когда Марина ушла. — Говорят, матери ревнуют своих сыновей к их избранницам, но я буду только счастлива, если ты женишься на Марине. Ей я могу доверить тебя полностью и не волноваться за тебя.

В сентябре, с началом занятий в вузах, молодым людям предстояло вернуться в Москву. Поехали втроем: Роман, Олег и Марина. На перроне вокзала их ждали провожатые: Лида и маленькая белобрысенькая девочка с торчащими врозь косичками — Полина. Сестренка повисла на Марининой шее, а заплаканная Лида сунула Роману какой-то сверток. В вагоне сверток с пирожками был тотчас же развернут.

— Пирожки что надо, — сказал Роман, задумчиво жуя. — Если бы не был писателем, обязательно на Лидке женился.

— А как же московская прописка? — ухмыльнулся Олег, лежащий в обнимку с Мариной.

— Каюсь, ошибался, — Роман покорно склонил голову. — Главное качество будущей жены — заботливость. Серьезно, вы только попробуйте, какие пирожки печет!

— Лида очень хорошая, — серьезно сказала Марина. — Смотри, Роман, пробросаешься.

Не отвечая, Роман протянул ей развернутый, весь в масляных пятнах кулек.

…Марина поселилась в общежитии, на том же этаже, где была комната Олега. Роман же опять воссоединился с Нинон, но и Олег был теперь не один. Все свое свободное время он проводил с Мариной. Правда, стоило ему почувствовать очередной приступ вдохновения, как девушка под каким-нибудь благовидным предлогом исчезала. Зато, как только работа подходила к концу, она становилась первым и самым внимательным слушателем его произведений. Вспоминая тот период своей жизни, Олег вынужден был констатировать, что никогда больше не писал он так легко и плодотворно. И педагоги не могли нахвалиться Олегом.

— За последнее время вы сильно продвинулись, — сказал ему профессор, который вел у них композицию. — Думаю, что как композитор вы уже состоялись. Разумеется, возможности для роста всегда есть… Главное, не остановиться на достигнутом, не почить на лаврах.

Единственным предметом, с которым у Олега не складывались отношения, была музлитература. Увлекшись сочинением, он несколько раз пропустил занятия, что, естественно, не осталось без внимания холеного, модно одетого дядьки — преподавателя Белоусова. Когда подошла зачетная сессия, он категорически отказался принимать зачет у нерадивого студента, что было чревато серьезными неприятностями. Олег упал в ноги Белоусову, но тот был непреклонен. Студенту Романову грозил академический отпуск (то есть потеря целого года), а то и исключение.

Но неожиданно «англичанин» — как прозвали Белоусова между собой студенты — сменил гнев на милость.

— Хорошо, Романов, — сказал он Олегу, заглянув в аудиторию, где тот уныло наигрывал на рояле какую-то минорную мелодию. — Можете приходить на зачет. Но знайте, если бы не Эля…