Светлана Демидова - У счастья ясные глаза
Мое подсознание восставало против этого, но блок поставило против… Конькова. Я и в постели с ним ничего не почувствовала, потому что была опутана липкой паутиной страха. Еще бы: он сейчас получит то, чего хотел, а потом станет на меня кричать или даже поднимать руку, потому что видел – на меня можно.
И только Танечка, юная Танечка позволила мне сбросить путы вечного моего самобичевания.
Но нет! Я не могу отдать Конькова этой девочке, у которой все еще впереди. Константин Ильич, Костя… он мой! Он пришел в этот мир для меня! Мы оба долго плутали по бездорожью, пока не вышли друг к другу. Не Танечка, а я уже была в его объятиях. И сейчас, когда с того момента прошел уже чуть ли не месяц, я вдруг почувствовала все то, что должна была прочувствовать тогда: нежные и бережные прикосновения его рук, легкую шершавость губ, единение тел и то самое чувство полета, которое было для меня мерилом любви. Я люблю вас, Константин Ильич. Я люблю тебя, Костя… Только что же мне с этой любовью теперь делать?
Я возвращалась с работы домой к своему одинокому вечеру. Возле моего подъезда сидела на скамейке женщина. Я узнала ее сразу – рыжую ведьму Беспрозванных, Хозяйку Медной горы по имени Любовь. Красота ее действительно была ошеломляющей. Помните, как Пушкин описал яблочко, которым злая царица отравила царевну:
Оно соку спелого полно,Так свежо и так душисто,Так румяно-золотисто,Будто медом налилось!Видны семечки насквозь…
Такова была и Люба: медовая кожа с нежным румянцем, огромные глазищи, зеленоватые и с малахитовыми прожилками, чудные каштановые волосы, будто с рекламы шампуня, и губы… Какие у нее были губы! Самое главное на ее лице! Полные, налитые, казалось, задень она их неловко зубками, и брызнет во все стороны то ли кровь, то ли любовное зелье. Невозможно даже предположить, что ей столько же лет, сколько Валере. Хочешь не хочешь, а поверишь, что без колдовства тут не обошлось.
– Вы догадались, – сказала она мне в полной уверенности, что не узнать ее, даже никогда не встречая ранее, невозможно. – Да, я Люба Беспрозванных. Садитесь. – И она царственной рукой показала мне на дощечки скамейки рядом с собой.
– Я бы посоветовала вам сменить фамилию, – сразу пошла в наступление я. А уж рассиживаться с ней я вообще была не намерена.
– Я не собираюсь ее менять. Более того, я дам эту фамилию своему ребенку.
– Ну вообще-то… это ваше право… – согласилась я. – А что вы от меня хотите?
– Вы должны сделать все, чтобы разрушить брак моего мужа с вашей подругой!
– Должна? А вам не кажется, Люба, что Валерий Георгиевич уже давно не ваш муж и де-юре, и де-факто? – с усмешкой, которая далась мне с трудом, сказала я и все-таки села рядом с ней на скамейку.
– Браки совершаются на небесах, – изрекла бывшая жена Беспрозванных, которая никак не хотела смириться с этим своим статусом.
– Я думаю, что и небеса не на вашей стороне.
– Вот ваша задача и состоит в том, чтобы вернуть Валерия мне.
– Неужели вы всерьез рассчитываете на то, что я сделаю что-то против своей подруги?
– Конечно, рассчитываю. В противном случае, я не сидела бы здесь.
– Вы сумасшедшая, Люба!
– Да, когда дело касается моего мужа, я могу казаться сумасшедшей, потому что готова на все.
– Во-первых, он вам не муж! Во-вторых, вы о нем очень давно не вспоминали! Что вдруг случилось сейчас?
– Вас, Альбина Александровна, это не касается. Ваша задача – расстроить этот брак!
Я слегка вздрогнула, когда услышала свое имя-отчество. Люба, видимо, наводила обо мне справки. Интересно, что она еще узнала?
– Я дополню диагноз: вы не просто сумасшедшая, вы невменяемая! – раздраженно бросила ей я. – Я не собираюсь расстраивать Наташин брак. А кроме того – я никому ничего не должна, а вам – тем более!
– Это последнее ваше слово?
– Разумеется!
– Тогда я вынуждена вас кое о чем предупредить…
После этих ее слов по моей спине пробежал холод, будто в спину дохнуло из свежевырытой для меня могилы. Я даже не нашла сил, чтобы переспросить, что она имеет в виду, но это и не потребовалось. Она охотно мне все разъяснила сама.
– У вас есть дочь. Соня. Не так ли? – Хотя в словах Любы содержался вопрос, мне стало ясно, что эта тварь уже все знает и про Сонечку. Могильный холод сковал все мое существо и, еле ворочая языком, я все же спросила:
– Есть… Ну и что?
– Она недавно вышла замуж и ждет ребенка.
Ничего говорить я уже не могла. Я ждала себе приговора. Заметив мое состояние, Люба довольно улыбнулась:
– Не надо так волноваться, Альбина Александровна! Я не вампирша и уголовщиной тоже не занимаюсь. Мне крови не надо.
– А что же надо?
– Вообще-то мне ничего не надо, кроме моего мужа. Но коли вы помочь отказываетесь, мне придется заняться молодым мужем Сони.
– То есть?
– Альбина Александровна, посмотрите на меня повнимательней: еще ни один мужчина не смог устоять против моих чар!
– Однако Валера… почему-то ускользает от ваших чар, – сказала я и рассмеялась.
– Не понимаю, чему вы смеетесь? – недовольно выгнула губы она. – С Валерой – случай особый… А если вы надеетесь на то, что я намного старше вашего зятя, и потому он не польстится, то, уверяю, вы ошибаетесь. Проверено и на молодых.
А я смеялась потому, что на сто процентов была уверена в Половцеве. Вася был слишком цельной натурой, чтобы пасть ниц перед Любой. Он сам выбрал мою бледную, бесцветную дочь, и я знала, как он любит ее и как ждет ребенка. Может быть, когда-нибудь Люба что-нибудь и смогла бы с ним сделать, но сейчас мой зять находится явно не в той фазе.
– У вас ничего не выйдет, Люба, – сказала я и хотела подняться со скамейки, но она, взяв за локоть, усадила меня обратно.
– Я знала, что услышу от вас именно это. Возможно, вы правы: сейчас не лучшее для меня время. – Она очень красиво улыбнулась и продолжила: – Василия Половцева можно оставить и на потом. Так что в данное время я вполне могу заняться Коньковым Константином Ильичом. Знаете такого?
Потрясенная, я вскочила со скамейки и с ужасом уставилась на бывшую жену Беспрозванных. Она действительно ведьма! Она знает даже о том, о чем не знает никто! Я ведь и самой себе только вчера признавалась в том, что люблю его…
– Ну я вижу, вы хорошо знаете Константина Ильича! – расхохоталась Люба. – Однако правду говорят: хорошо смеется тот, кто смеется последним!
Она весело разглядывала меня, но я уже справилась с собой и, мученически выдавив кривую улыбку, сказала:
– Опять вы стрельнули мимо, Люба. Между мной и Коньковым ничего нет, и вы можете располагать им по своему усмотрению.
