Марина Елькина - Задачи из учебника
– Я расстроен? – Алик засмеялся. – Да я рад и счастлив!
– Но ей ведь тяжело, такая молодая и одна с ребенком, – возразила Даша.
– Во-первых, она не одна, есть родители. Во-вторых, я без конца шлю туда деньги. В-третьих, у нее вроде бы начинает прорезываться соображение – собралась поступать в этом году в педагогический.
– Ты к ним ездишь?
– Нет.
– Почему?
Алик равнодушно пожал плечами и тут же снова встретил ее все понимающий взгляд.
– Из-за нее? – тихо спросила Даша.
– Нет… А вообще да… Зачем нам с ней встречаться? Живем и живем. – Алик помолчал, потом спохватился и наконец спросил: – Да что я все о себе? Ты-то как?
– Я? – переспросила Даша, зачем-то выигрывая лишние секунды до ответа. – Хорошо. Заканчиваю аспирантуру, получила предложение остаться на кафедре… Что еще? Еще один человек зовет выйти за него замуж.
Алик вдруг ревниво напрягся, и от Даши не ускользнуло его движение. Она усмехнулась и замолчала.
– Кто он? – пожалуй, слишком резко поинтересовался Алик. – Я его знаю?
– Он преподаватель, окончил нашу аспирантуру лет пять назад. Ты его, может быть, помнишь – на третьем курсе он принимал у вас экзамен по истории естествознания. Худенький, невысокий, в очках.
– Нет, не помню.
– Он тебя тоже вряд ли вспомнит, – рассмеялась Даша. – Ничего! На свадьбе познакомитесь еще раз.
Алик не мог разобраться в своих чувствах. Одно было определенно: ему неприятны эти разговоры о ее женихе.
Но почему? Ему-то какое дело?
Алик постарался улыбнуться легко и весело. Поднялся, достал из бара бутылку легкого белого вина и конфеты.
– За тебя! – сказал он, поднимая бокал.
– За встречу, – улыбаясь, поправила Даша и, почувствовав неловкость, засобиралась. – Извини, Алик, мне пора. Уже поздно.
Она решительно встала и потянулась к сумочке.
– Не уходи, – виновато попросил Алик. – Посиди еще. Я потом тебя провожу.
– Куда проводишь? – засмеялась Даша, показывая на часы. – Через полчаса метро закрывается, так что мне все равно нужно сейчас бежать.
– Не уходи.
Алик вдруг притянул ее к себе и поцеловал в тугие губы. Голову закружило чувство радости от давно забытых, но каких-то до боли знакомых ощущений. И так же знакомо, ласково и чуть насмешливо ответила на поцелуй она. Алика захлестнул этот восторг, и он, не давая себе труда как-то оценить, понять, объяснить происходившее, наслаждался поцелуями.
Первой пришла в себя Даша, отстранилась от него и, так же насмешливо-ласково, как целовала, посмотрела ему в глаза:
– А что дальше?
Алика немножко обескуражил и привел в чувство ее вопрос. Он на секунду выпустил ее из объятий, но тут же попробовал притянуть снова.
– Не надо Алик, – улыбнулась Даша. – Ничего у нас с тобой не получится. Я не хочу быть твоей любовницей. Ничьей любовницей не хочу быть. Завтра я говорю «да» другому человеку.
Алик слушал ее со смешанным чувством вины, растерянности и даже какой-то злости. Потом он заставил себя улыбнуться и чуть хрипловато предложил:
– Ты все-таки не уходи. Останься. Переночуешь у меня.
– Останусь, – легко согласилась Даша. – Постели мне, пожалуйста, на диване. Я очень хочу спать.
Алик послушно принес постельное белье, перекинулся с ней еще двумя-тремя ничего не значащими фразами и ушел к себе.
Он долго не мог уснуть. Злости уже не было, не ощущал он и неловкости. Была только досада. То ли на то, что повел себя так, то ли на то, что не был более настойчивым.
Утром Даша уехала рано. Она улыбалась, шутила, говорила о какой-то ерунде, ни взглядом, ни жестом не вспоминая вчерашнее.
Только уже уходя, она обернулась, поправила на плече ремешок сумочки, чмокнула Алика в щеку и вдруг предельно серьезно произнесла:
– Спасибо, Алик.
– За что? – не понял Алик.
– За вчерашний вечер. Теперь могу сказать тебе правду. Если бы ты был вчера понастойчивее, я бы сдалась. Хотела сдаться. Но слава Богу, у меня хватило ума остановить тебя, а у тебя хватило сил остановиться. Нам ведь обоим это не нужно. Ни тебе, ни мне.
Глава 7
В июле Иринка уехала на практику в Крым. Там проходили археологические раскопки.
– Алик! Это так здорово – берег, палатки, Черное море!
О своей поездке Иринка с восторгом начала говорить еще весной. Алик радовался за нее и даже рассчитывал выкроить свободную недельку и присоединиться к их лагерю.
Но Кит решительно сорвал все его радужные планы на лето.
– Хватит заниматься продажей китайского барахла! – однажды заявил он с таким победоносным видом, будто изобрел машину времени. – Федот изучил рынок сбыта и подыскал тот профиль, который будет приносить высокую прибыль.
Алик снисходительно слушал его и усмехался. Кит любил поговорить вот таким заумным слогом.
– Федот нашел незанятую нишу! – возвестил Кит, но, перехватив насмешливый взгляд Алика, обиженно замолчал.
– Какую нишу? – улыбнулся Алик.
– Мы будем продавать отечественное, качественное и не очень дорогое женское белье.
Тут уж Алик не смог сдержать хохота:
– Ты что, понимаешь что-нибудь в женском белье?
– Я понимаю в прибыли!
И вот теперь Иринка занималась раскопками на Черноморском побережье, а у него не было не то что недели – свободного дня. Алик каждый день объезжал торговые точки по всей Москве и выяснял у продавцов самые ходовые модели и размеры женского белья для закупки следующей партии.
Он вошел в полупустой вагон метро и привычно-равнодушно обвел глазами пассажиров. Напротив него поместилась молодая женщина в замысловатой соломенной шляпе на голове. Алик с безразличием отметил сходство ее с какой-то зарубежной актрисой. Крупноватая блондинка с серыми глазами и чувственными губами. Не в его вкусе, хотя многие из его приятелей, в том числе и Кит, находили такой тип женщин очень привлекательным.
Алик крутанул на пальце обручальное кольцо и вспомнил недавнюю статью в какой-то бульварной газетенке: если у человека появляется привычка крутить обручальное кольцо, то его что-то не удовлетворяет в семейной жизни. Глупость, конечно, но по отношению к нему, пожалуй, правильно. Он вдруг вспомнил, с каким равнодушием Иринка согласилась с тем, что работа важнее поездки в Крым. Это почему-то сильно задело его, он даже не ожидал.
Алик очнулся от своих мыслей и снова скользнул взглядом по блондинке в соломенной шляпе. В ней есть что-то пошлое и вульгарное.
Он встретил ее взгляд, нахальный и насмешливый, заметил какое-то презрительное движение в уголках ее губ и еще больше разозлился.
