Ольга Сакредова - Тариф на любовь
Старый знакомый — сокурсник Верховин.
Ай да Лена!
Ай да первая жена!
Увы, переиначивание знаменитого восклицания не принесло радости, как в свое время великому поэту. Только горечь.
— К черту! — разозлилась Ася, чтобы перекрыть тревогу. — Он живет как хочет. И мне… Ах!
Ася забыла о себе, прижав ладонь к щеке.
Долго слушавший Юлиан, коротко размахнувшись, влепил жене пощечину. Трое застыли в оцепенении. А в следующий миг Лена круто развернулась и пошла обратно. Ася непроизвольно сжала кулаки, глазами она уже нашла осколок кирпича, которым размозжила бы голову этому защитнику слабого пола. Юлиан посмотрел вслед уходящей жене, потом быстрым шагом пошел к остановке.
Вот теперь Асе надо было действовать, и стирка была идеальным выходом накопившейся ненависти. Однако великому делу не суждено было сбыться. Зазвенел звонок. Ася решительно хлопнула простыней по мыльной пене, помогая, ей утонуть на дне бака, включила машину и лишь после этого пошла открывать.
— Привет.
— Пришли дать мне сдачу? — не удержалась Ася и прикусила язык. Скажи, кто твой друг, а мой друг — Вера.
— Значит, Ваня прав…
— Зайдите, — приказным тоном пригласила гостью Ася.
Лена оглянулась воровато и проскользнула в открытую дверь. А хозяйка подумала, что шпионской явкой ее квартира никогда не станет — слишком много непрошеных гостей.
— Я прервала большую стирку? — спросила и без того очевидное Лена, бросив взгляд на открытую ванную, где гудела машина.
— Я собиралась выпить чай. Будете? Проходите в комнату.
— Я бы выпила кофе, если у тебя он есть.
Ася кивнула и ушла на кухню. Всеми забытый чайник кричал SOS. Ася выключила плиту и начала готовить. Через несколько минут она появилась в комнате с подносом.
Лена посмотрела на ее руки и заметила:
— Моя свекровь пользуется кофейником, как в лучших домах Лондона. Хотя она больше любит Париж.
— Сливок у меня тоже нет.
Лена улыбнулась:
— Спасибо. Я пью черный. Ты думаешь, — продолжила она, видя, что Ася не собирается поддерживать светскую беседу, — я пришла скандалить? Нет.
— Тогда я не понимаю причины вашего визита, — удивилась Ася.
— Послушай, Настя, — несколько раздраженно попросила Лена, — мы с тобой почти одного возраста. Во всяком случае, имеем одних и тех же мужиков. Давай на ты, или тебе совесть не позволяет? Или гордость? Оставь. Я свое отревновала, а горбатого… Ну, сама знаешь.
— Я привыкла обращаться к людям на вы, — с настойчивым спокойствием ответила Ася. — Старых привычек не меняют. Но не обращайте внимания, говорите, как вам нравится.
— Ладно.
За столом опять воцарилось неловкое молчание. Стиральная машина смолкла, и Ася гадала, удастся ли ей сегодня завершить начатую стирку. Очень сомнительно.
Самый верный способ убить желание — это предложить деньги. Так рассуждал Иван, закрывая дверь за Леной.
Она долго ходила вокруг да около. Вспоминала студенческие годы, рассказывала, что с кем стало после института, осторожно зацепила их недолгое супружество, спрашивала о его жизни. Иван отделывался общими фразами и восклицаниями. Это его не трогало. Вот что действительно интересно — что сейчас происходит у Насти и как скоро уйдет Лена? Несколько отвлекшись на свои мысли, он не заметил, как бывшая жена продолжила тему, начатую на новоселье. Что ему оставалось делать? Он давно знал, что Лену так просто не остановить. Слушая ее, поддакивал и думал о своем — о Насте. Ругаются ли они с Юликом, подсчитывают ли взаимные обиды, или он соблазняет ее, уговаривает, упрашивает…
А Настя? Она ведь любит Юлика. Насколько велика ее любовь или сила воли, чтобы простить его или не поддаться искушению?
В очередной раз он прервал свои мысли, когда увидел распахнутое платье Лены, а ее рука легла на его живот.
— Что ты себе позволяешь, Лена? — воскликнул Иван.
— Не больше, что могут позволить себе супруги, даже бывшие.
Он вскочил с дивана и вмиг оказался в другом конце комнаты.
— Бывшие не могут! — чеканя каждое слово, произнес Иван.
— Но я же сказала, что заплачу.
— Что?!
Ее рука, потянувшаяся к сумочке, замерла на долю секунды и продолжила свой путь.
— Ванюша, не строй из себя святошу. По-моему, ты и не скрывал источник своих доходов. Что тебя сейчас удивляет?
Наивность не была характерной чертой Лены, но уж если она начинала играть, ее нельзя было остановить. Иван три года ждал этого момента. Сначала он в каждой женщине, оказавшейся в его постели, представлял Леночку, потом перестал. Но злость и упрямство подстегивали его к встречам с новыми клиентками, и согревала лишь одна мысль, что когда-нибудь этой клиенткой будет его супруга. Бывшая.
— Лена, — настойчиво требуя внимания к своим словам, проговорил Иван, — тогда ты не хотела меня даром. Что же сейчас привело тебя сюда?
Он вытолкнул из себя вопрос, тщательно продуманный и заученный восемь лет назад, однако не чувствовал торжества победы. Теперь ему было все равно. Нет, не все равно. Теперь Иван радовался, что Лена ушла к другому и освободила его для настоящего чувства, настоящей потребности в женщине — единственной и только его.
— За эти годы, Лена, я не стал ласковее или сильнее. Я стал умнее на восемь лет грязи и продажности… и очищения от них. Если ты в курсе моих дел, то должна знать, что этим я не промышляю уже давно. Вместе с институтом я закончил обслуживать женщин интимно.
— Но можешь сделать исключение для меня, — настаивала Лена и с улыбкой добавила: — Я учла инфляцию, Ваня.
— Господи! — Он начал терять терпение и поднял очи вверх, словно там мог увидеть того, к кому обращался. — Что за семейка? Муж никак не оставит в покое Настю, и жена туда же.
— Она что — любовница Юлика? — на миг отвлеклась Лена. Или хотела отвлечь его, подумал Иван. Лена не подарок, с ней нужно держать ухо востро.
— Нет. — Голос был уверенным и резким, в нем звучала отчаянная надежда.
— Но к нам это не относится.
— Относится, Лена. Пойми одно: после развода ты никогда не оказалась бы и не будешь в моей постели. Ты отказалась от большего, и, будь я самым низким подонком, тебя однозначно ждет отказ. А теперь уходи. Мы все сказали друг другу.
Она пыталась возразить — то ли оправдаться, то ли его обвинить. Иван резко пресек ее, выпроваживая в коридор и помогая надеть плащ явно не из галантности.
Но после ухода Лены утреннее приподнятое настроение, легкость мысли и радужные надежды рассыпались в прах. На смену пришло ощущение нечистоплотности. Гром его порази! Он пять лет выскабливал из себя последствия, и в один миг его труды пошли насмарку. Как теперь появиться перед Настей? Как можно говорить ей о влечении, когда порочное прошлое лезет из каждой клетки мозга, из каждой кожной поры. Вожделение, которое еще недавно было радостной мукой, стало мукой стыда, какого не заслуживала ни одна женщина, и более всех Настя.
