Сандра Браун - Секрет благородства
— И когда это будет?
— Приблизительно через три недели.
— Забудь, к тому времени меня могут грохнуть.
Арден представила, каким облегчением это станет. И он почувствовал это.
— Не мечтай, что моя преждевременная кончина снимет тебя с крючка. Прежде чем мне вышибут мозги, я успею рассказать, где они могут получить свои деньги, и дам наводку на тебя и твоего нового муженька. Если ты считаешь меня подонком, милая, то просто никогда не встречалась с подобными типами. Тебе гораздо лучше иметь дело со мной.
— Я достану деньги, — твердо пообещала Арден. — Просто упроси своих кредиторов немного подождать.
— Не торгуйся, Арден. Ты должна придти сегодня в тот же бар в полдень с пятью тысячами, или я устрою веселенькую сцену в аэропорту.
И повесил трубку.
Арден долго сидела, уставившись на океан, потом начала подниматься по ступеням. Казалось, к лодыжкам привязаны кандалы с гирей, что делало каждый шаг невыносимо тяжелым. Дрю прав. Ее душевные страдания походили на телесный недуг.
Достигнув лестничной площадки, она услышала звуки смеха и возни, раздающиеся из спальни. Подтолкнув дверь, увидела, что Мэтт присоединился к своему отцу в постели, и оба голышом борются друг с другом. Мэтт хохотал, потому что Дрю, грозно рыча, щекотал его.
Арден подошла к кровати и присела на краешек. Любовь затопляла ее сердце, так же как слезы — глаза. Эти двое — все, что у нее есть в целом мире. Они любят ее. До рокового дня. Потом отвергнут как мошенницу. Но ее любовь не была обманом. Надо прямо сейчас рассказать все Дрю, но Арден боялась его гнева и полного непонимания. Она выжидала слишком долго. И существовал ничтожный шанс, что удастся отделаться от Рона. Возможно, если она придет в бар с наличными в руках, то выиграет какое-то время. Каждый день с Дрю и сыном был бесценным. Она возьмет столько, сколько сможет.
Дрю подмигнул ей, Мэтт стоял на его плоском твердом животе.
— Он уже настоящий парень, правда?
— Да.
Ее голос охрип от эмоций.
Кожа Мэтта была теплого смуглого цвета, но несколькими оттенками светлее бронзового загара отца. Маленькие круглые ягодицы с ямочками. Детские жировые складочки свисали с боков. Коротенькие толстые ножки месили тело отца. С невозмутимым тщеславием Мэтт позволял разглядывать себя обожающим его взрослым. Взяв в ручку маленький пенис, объявил:
— Пи-пи.
Дрю зашелся от смеха.
— Да, терминологию ты полностью освоил, только пока не научился применять свои познания на практике.
Он взглянул на Арден, улыбаясь с отцовской гордостью, но, увидев ее омраченные слезами глаза, перестал веселиться.
— Арден?
Она улыбнулась бесцветной улыбкой.
— Я так люблю вас обоих. Так сильно. Вы — мой мир, моя жизнь, мое все.
Глаза Дрю затуманились.
— Господи, все последние дни я ждал, когда ты снова произнесешь эти слова. И уже начал беспокоиться, не решила ли ты, что заключила невыгодную сделку.
Жена потянулась и коснулась его груди, ероша пальцами упругие золотистые волоски.
— Нет. Я получила гораздо больше, чем ожидала.
— Не только двое могут участвовать в этой оргии плоти, — хрипло предложил Дрю.
Несправедливо по отношению к нему — заниматься любовью с ложью, тяжело давящей на сердце, но ведь это может стать последним разом, когда она насладится прикосновениями, поцелуями и невероятными ласками. Нарочито скромно Арден опустила ресницы и очертила ногтями его плоские коричневые соски.
— Всегда считала, что в оргии больше чем двое — перебор.
— И ты абсолютно права — одному из нас придется уйти.
Дрю в прыжке принял вертикальное положение, словно сложился в талии, и ткнулся носом в щеку сына.
— Угадай, кто это будет, приятель.
Он отнес мальчика к двери, поставил на ноги, чмокнул в макушку и сказал:
— Иди и найди миссис Лаани. Подозреваю, что ты попросту сбежал от водных процедур.
Мэтт помчался по коридору с криком: «А-ани, А-ани».
Дрю запер за сыном дверь и поспешил назад к кровати. Он не стал тратить время попусту, упал на Арден и жадно набросился на ее рот, его руки избавляли жену от одежды и дерзко исследовали.
Ее пальцы запутались в его густой шевелюре, прижимая к себе его голову, пока она извивалась, приноравливаясь к атаке. Арден выгибалась и крутилась под ним, трогая его в тех местах, в которых, она знала, ему особенно приятны ее касания, поглаживала, царапала. Ее соски бусинами упирались в его грудь, тая в собственной нежности, бедра, как в колыбели, баюкали мощное тело, она напряженно льнула к мужу. Дрю был предельно возбужден и дрожал от страсти.
— Господи, как же я истосковался по тебе, — неистово выдохнул он, словно она куда-то уезжала и только что вернулась домой. — Мечтал, чтобы ты снова стала прежней, освободившейся от того, что так расстраивало тебя. Никогда больше не бросай меня таким способом, Арден. Это чертовски пугает. Не переживу, если потеряю тебя. Просто не переживу.
Дрю ласкал ее шею, легко прикусывая чувствительную кожу, Арден стонала, упиваясь нежным нападением, и, когда его губы сомкнулись вокруг заалевшего соска, поведала ему задыхающимися бессвязными фразами, что пребывает в раю.
Ее руки скользили вниз по накаченным мускулам, по худощавой талии к темной золотистой поросли между бедрами. Она нерешительно потискала и исследовала его плоть, затем обхватила дерзкими пальцами, водя по своему лону, увлажняя, безмолвно сообщая о своей готовности.
— Сладкая моя, сладкая Арден.
Его вздохи звучали музыкой, любовными гимнами, посвященными исключительно ей одной.
Одним плавным рывком она изогнулась и ввела его в себя. Сердца и тела вибрировали в унисон. Дрю двигался то скользяще и неторопливо, то резко и неистово, она подчинялась установленному им темпу, чутко откликаясь на его толчки.
Отчаяние было побеждено. Дрю изгнал всех дьяволов и даровал свое благословение, свою любовь. Она праздновала торжество жизни над смертью, свою лебединую песню, исполнение последнего желания обреченного на вечные страдания. Арден воспевала имя возлюбленного и всхлипнула, когда почувствовала, как животворящий поток наполнил ее.
Она цеплялась за мужа после того, как все было закончено, обвивая ногами его спину. Складывала каждое ощущение в дальний уголок души, чтобы потом, когда потеряет его, смаковать их — жадные прикосновения к влажной коже, опьяняющий запах, твердое изобилие его плоти внутри, напряженную жесткость, пойманную в бархатистую жаркую ловушку.
Его стон выражал чистое животное наслаждение.
— Угадай, что?
