Татьяна Тронина - Роман с куклой
– Не отвечайте… – прошептала на ухо Михайловскому Тоня. – Это он, Телятников!
– А зачем он вам? – спросил отец Стратилат, поправляя на носу очки, словно стремясь получше разглядеть стоящих перед ним людей.
– Послушайте, батюшка, отвечайте по существу… – недовольно произнес Телятников. – Мы люди занятые, времени у нас мало.
– Да вот он! – хрипло сказал другой всадник – бородатый, с цыганским блеском в черных глазах, указывая на Михайловского пальцем. – Ей-богу, он это, Никитка! Я в городе его видел, он в гостинице жил…
Лицо этого персонажа было смутно знакомо Михайловскому. Действительно, и он его видел… Но что же это получается – следили за ним, за Даниилом Михайловским, что ли? Кому он нужен? Или все-таки кое-кто верит, что он способен найти легендарное золото?..
– Это я, – холодно сказал беллетрист. – Зачем я вам нужен, господа?
Лошадь под Телятниковым нетерпеливо переступала копытами. Тоня спряталась Михайловскому за спину, и он чувствовал ее теплое дыхание у себя между лопаток.
– Я прошу вас поехать с нами, – надменно-весело произнес Телятников.
– Сейчас?
– Да, сейчас! Ради вас дрезину держим. А в Шарыгине у нас машина – следующим вечером уже в городе будем. А там – как раз на Москву самолет… Ну?..
– Что – ну? – с раздражением сказал Михайловский. – Я не понимаю, зачем и кому понадобилось выдворять меня? Я же никому не мешаю! Я работаю здесь…
– В Москве у себя работайте, вот что! – хрипло закричал бородатый. Другие всадники молчали и только усмехались. – Мы вас по-хорошему пока просим!
Тоня ойкнула и еще сильнее уткнулась в Михайловского.
– Вы не имеете права! – вдруг рассердился отец Стратилат и застучал своим посохом в землю. – Тоже мне, хозяева жизни!
– А вы, батюшка, помолчите, вас никто не спрашивает… – брюзгливо отмахнулся от старика Телятников.
– Я никуда не поеду, – все так же холодно сказал Михайловский.
– Вот дрянь какая… – сплюнул бородатый. – Да кто тебя спрашивать будет! Ишь, сует тут везде свой нос, разнюхивает… Нечего у нас разнюхивать! Мы лучше других живем!
Михайловский решительно ничего не понимал. Если этих людей не интересует судьба спрятанного золота, то что им от него надо?..
– Даниил Петрович ведет тут научные изыскания! – пискнула из-за его спины Тоня. – Он ничего плохого не делает!
– Ой, это кто там голос подает… Мышка-норушка?.. Птичка-невеличка?.. – преувеличенно засюсюкал Телятников. – А, это девица-красавица, зазноба нашего гостя!
Он спрыгнул с коня, молодецкой походкой прошел мимо Михайловского, Тони и отца Стратилата, распахнул дверь церковной сторожки. Тускло мерцал внутри огонек керосиновой лампы, освещая все помещение от пола до потолка – ряды книг и бумаг – и отражался оранжевыми бликами от позолоты церковной утвари.
Михайловскому стало не по себе – на самом видном месте лежал раскрытый дневник прапорщика Гуляева. Но Телятникова дневник совершенно не заинтересовал. Он скинул его на пол, потом одним движением смахнул книги с одной из полок.
– Что вы делаете! – рванулся к нему Михайловский.
– Молчи, писака… Приехал сюда хорошим людям жизнь портить… Катись в свою Москву!
– Вон! – задрожал отец Стратилат и попытался стукнуть Телятникова по лбу своим посохом. – Вон отсюда, нечисть!
– Не сметь руки распускать! – заорал воевода, едва уклонившись от посоха. – Ишь… Кольша, Гарик, а вы чего смотрите!
Михайловский почувствовал, как кто-то сзади схватил его за руки и попытался их скрутить. Он рванулся, двинул изо всех сил локтем в бородатую физиономию.
– О-ой, га-ад… Никитка, он мне нос сломал!
– Пустите меня! – Михайловский услышал, как визжит Тоня.
– Ироды проклятые… Вон отсюда! – размахивал посохом отец Стратилат и, похоже, довольно успешно – вдруг Телятников схватился за голову и присел.
– Кольша, Гарик!
– Никитка, она царапается…
Михайловский ударил кого-то – то ли Кольшу, то ли Гарика, уже не разобрать.
– Убью!
– А-а-а…
– Никитка!
Происходящее напоминало сон. Сон, постепенно переходящий в кошмар… Михайловский увидел, как один из дружинников ударил отца Стратилата – тот упал. Попытался потом подняться и не смог. Очки упали с носа старика – кто-то тут же наступил на них, хрустнуло стекло под тяжелыми сапогами.
– Тоня, беги! – с клокочущей в груди яростью Михайловский оттолкнул от девушки Телятникова. – Беги отсюда!
Тоня метнулась в темноту. Михайловский метнулся к старику, но тут его кто-то с силой ударил сзади по шее. Он упал, но тут же вскочил. Подхватил посох и изо всех сил стукнул бородача. Потом ему под руку попались Кольша с Гариком…
Михайловский возликовал – он был явно сильнее своих врагов и, кажется, побеждал…
– Мы ж тебя по-хорошему… А ты… – заорал Телятников, держась за голову и раскачиваясь. Огляделся вокруг безумными глазами и совершенно сознательно смахнул рукой керосиновую лампу на ворох рассыпавшихся в сторожке бумаг.
Огонь вспыхнул моментально – Телятников едва успел выскочить наружу, во двор.
Михайловский остолбенел.
Он не верил собственным глазам.
Дневник прапорщика Гуляева!
Огонь вовсю полыхал в церковной пристройке, искры летели наружу, языки пламени весело лизали темно-синее небо. Огонь смеялся над Михайловским, он пожирал его честолюбивые планы, уничтожал все его надежды.
Найти легендарный дневник, и тут же его потерять! Прочитать первые страницы, но так и не узнать, чем он заканчивается, в самом ли деле в нем была заключена тайна «белого» золота…
Когда Даниил Петрович Михайловский, модный писатель, столичный историк, холодный эстет и угрюмый сноб, увидел, как огонь пожирает дело всей его жизни, то потерял разум. Он забыл, кто он, он превратился в зверя.
Он хотел уничтожить Никиту Телятникова.
Он хотел убить человека…
Ударил воеводу кулаком в челюсть – тот отлетел назад и упал на спину, потом отшвырнул от себя Кольшу с Гариком, которые бросились на подмогу своему командиру, и схватил камень – большой, увесистый, от развалившейся ограды. Замахнулся, намереваясь размозжить Телятникову голову.
Тот перекатился в сторону, судорожно рванул из-под себя ружье, прицелился, полулежа…
Все это длилось какие-то доли секунды на фоне разбушевавшегося огня. Михайловский жаждал отомстить за свои сожженные надежды, за Тонин страх, за отца Стратилата – и о последствиях не думал. Он хотел убить Никиту Телятникова, и все тут.
Но Михайловский успел сделать всего лишь один шаг. Выстрела он не слышал – из-за треска и гудения огня, криков и некоей отстраненности собственного сознания. Он только увидел, как дернулось ружье в руках Телятникова, а потом ощутил удар прямо в грудь.
