Уловка - Иден Финли

Улыбка Дэймона исчезает.

— Где?

— Снаружи.

Я уже давно мечтаю затащить Дэймона в бейсбольную клетку для отработки удара. Я хочу увидеть его в той стихии, где, по его утверждению, он счастливее всего.

Он с подозрением смотрит на меня на протяжении всего времени, что собирается, и пока мы добираемся до метро.

— Хватит, я серьезно. Куда мы направляемся?

— Это сюрприз.

Я надеюсь лишь на одно, что он не станет вести себя так же, как в прошлый раз, когда мы были на бейсбольном поле.

— Если ты еще этого не понял, то сообщаю, что я не особо люблю сюрпризы.

Конечно, я в курсе.

— Вот никогда бы не подумал, — отвечаю я.

Когда мы оказываемся возле спортивного комплекса, Дэймон заметно напрягается.

— Пойдем. Ты обязан показать мне, как почти стал звездой.

Он потирает затылок, когда я буквально втаскиваю его внутрь.

— Мне еще есть, куда расти.

— В любом случае, ты будешь круче меня. — Я всегда был одним из тех парней, которым дается любой вид спорта. Я неплохо обучаюсь, но никогда не достигал больших высот. Никогда не достигал того, чтобы стать асом в чем-то. — Ну же, Король Лев.

Рука зажимает мой рот.

— Прошу тебя, не произноси этого так громко.

Дэймон осматривает практически безлюдное пространство вокруг. Он не убирает руку, пока я согласно не киваю.

— Тебе реально не нравится, когда тебя называют так, правда? — интересуюсь я. — Каковы шансы, что кто-то из присутствующих узнает тебя?

Дэймон пожимает плечами.

— Периодически такое случается, как, например, на свадьбе Честити. Когда я говорю, что был широко известен какое-то время, я не преувеличиваю. Я был довольно популярен еще до того, как достиг профессионального уровня. Меня раздражают миллионы вопросов, которыми меня заваливают, когда узнают. Как продвигается твоя карьера? Куда ты пропал? Они воспринимают меня, как экс-чемпиона, но я даже не являюсь им. Я едва не достиг этого, и потому это еще хуже.

— Да, я понимаю, насколько это обидно. — Не получив ответа, я крепче сжимаю его руку. — Я совершил ошибку, притащив тебя сюда?

— Не-а, я не против поотрабатывать удары с тобой. Просто все, что связано с бейсболом, делает меня и счастливым и удручает одновременно. Это пробуждает во мне противоречивые чувства. Сложно ненавидеть то, к чему так лежит твоя душа.

— Мы уйдем, как только ты захочешь.

Кивнув, он устремляется вперед.

Добравшись до места, Дэймон проводит рукой по битам, выстроенным в ряд возле тренировочных клеток.

— Это что-то типа ритуала? — спрашиваю я. — Ты ждешь, когда какая-нибудь из бит заговорит с тобой?

— Нет. Разговаривающая с тобой бита – это дерьмово, так как она беспрестанно талдычит, что тебе нужно следить за мячом.

— Очень смешно.

— Ты сам этого хотел.

Дэймон берет биту и отправляется в клетку.

Если, отбивая мяч за мячом, Дэймон считает, что ему еще есть куда расти, то я бы был в восторге увидеть его на пике карьеры.

Мой взгляд, к моему удивлению, не прикован к его упругой заднице, пока он делает один взмах за другим. С битой он великолепен во всем – от его длинных рук до играющих мускулов. Тут я вспоминаю о его «бите» и задумываюсь о том, сколько ему понадобится времени, чтобы насытиться, и когда мы сможем отправиться домой.

Подумать не мог, что бейсбол может быть столь возбуждающим.

Дэймон выходит из клетки потный, но светится от счастья. Его лицо сияет, а поза выдает самодовольство и умиротворенность одновременно.

Я надеюсь, что однажды он будет смотреть на меня с таким же выражением лица, так как я все больше убеждаюсь что мне и правда небезразличен парень, стоящий передо мной.

— Я понимаю, питчерам пришлось нелегко? — интересуюсь я. — Ты всем надрал задницу.

— Я был хорош в ударах. Не самый лучший результат, но достойный. Боже, как мне этого не хватало. — Его ностальгический тон и румянец, играющий на лице, заставляют мое сердце разрываться.

Бейсбол был смыслом его существования, а теперь он лишен этого. Дэймон может продолжать посещать матчи и наблюдать за игрой, но сейчас он говорит об этом так, словно после того, как он получил травму, в нем умерла часть его души. Дэймон говорит об игре так, словно это то, что дает ему силы жить.

— Когда ты играл в последний раз?

Собственная обувь в мгновение становится самой интересной вещью для него.

— До того, как получил травму. Я перенес весь период реабилитации, но когда доктор сказал, что я никогда не смогу играть в полную мощь, было безумно больно даже думать о возвращении на поле. И физически, и морально.

— Как твое плечо? — интересуюсь я.

— Не так уж и плохо. Как насчет того, чтобы этим вечером выйти на поле со мной, где я побуду твоим питчером? Посмотрим, сможешь ли ты отбить мой быстрый мяч. — Его лицо становится подобно лицу ребенка рождественским утром, и я понимаю, что домой мы вернемся не скоро. Я полагаю, что в мире Дэймона приоритеты расставлены так: бейсбол, секс, еда. Но если это заставляет его так улыбаться, то я с удовольствием проведу здесь хоть всю ночь, если он захочет.

— Убежден, что не смогу отбить даже твой медленный мяч, — отвечаю я.

— Это мы еще посмотрим, — заявляет он, сдерживая смех.

— Ладно, только полегче со мной.

Он не собирается церемониться.

Мерзавец.

Первый мяч проносится мимо меня прежде, чем я успеваю моргнуть.

— Брось ты, — подтрунивает меня Дэймон, — это же было всего восемь и пять.

Он указывает на табло, на котором фиксируется скорость.

— Я счастлив, что на мне шлем.

— Тебе не о чем беспокоиться. Моя меткость всегда была на высоте.

— Скромности тебе не занимать.

Дэймон вздыхает.

— Теперь ты меня обвиняешь. Представь, каким я был четыре года назад.

Он смотрит на бейсбольный мяч в своей руке и крепче сжимает его. Даже с этого расстояния видно напряжение на его лице.

Я неуверенно делаю шаг навстречу к нему.

— Что случилось?

— Ничего, — бормочет он, не отрывая взгляда от мяча. —