Неправильная няня или Уборщица для олигарха (СИ) - Яна Кроваль
Не могла возразить — мой скромный опыт тоже подтверждал эту теорию… Только директор портил мне всю статистику!
— Вот и ты — не бросай всё так резко, — словно почувствовав одобрение, вновь завела свою шарманку горничная. — Дай Игорю Алексеевичу возможность разобраться в ситуации. Не уходи…
И моё терпение лопнуло.
— Не тебе меня уговаривать! — стряхнув с ресниц всё-таки выступившие слёзы, я решительно подхватила сумку и направилась в ванную.
Потому что ждала, до сих пор ждала этой фразы от Игоря Алексеевича. Несмотря на все попытки изобразить безразличие, несмотря на жгучую обиду и ненависть — ждала! И именно с такой, виновато-жалобной интонацией. "Не уходи…" Я слышала её в голове! Слышала, будто директор повторял её сотни раз. Стоял за спиной — и шептал, шептал, шептал… Однако на деле всё это существовало лишь в моём воображении. И потому меня буквально раздирало на части…
— Я понимаю, что это не моё дело, — выскочив следом, заявила Наргиза. — Но и ты пойми хозяина. Он же явно в шоке! Не знает, чему верить и куда смотреть. Ему нужно время, чтобы разобраться. Отделить друзей от врагов. Понять свою ошибку… Добыть доказательства твоей невиновности — и помириться. А как он это сделает, если ты уедешь?
— Захочет — найдёт способ! — парировала, плечом оттеснив в сторону зависшую в дверном проёме собеседницу. — Если что, он в курсе, где я работаю. И, при желании, мог даже запомнить, где я живу, — добавила, намекая на позорный момент знакомства директора с моей семьёй, о котором рассказывала горничной.
Чтобы ей точно стало ясно — изменить уже ничего нельзя. Ни один человек в здравом уме никогда не вернётся туда, где его унизили. И уж тем более не завалится туда с цветами и извинениями… А так как я всегда открыто говорила, что не собираюсь бросать отца, наши отношения с Игорем Алексеевичем с самого начала были обречены на провал. Просто раньше мне не хотелось это признавать…
Сказанного оказалось достаточно. Больше Наргиза не произнесла ни звука. Молча проводила меня до двери, крепко обняла, неожиданно блеснув влажными от слёз глазами — и минут через двадцать я уже тряслась в грязном рейсовом автобусе, глубоко надвинув на лицо капюшон купленного Димой пальто. Чтобы не вызывать лишних вопросов своими заплаканными глазами и опухшим носом.
Для новой истерики мне только участия незнакомцев не хватало!
Письмо
Я не знаю, что написать. Не знаю! Уход Дарины меня буквально уничтожил. Я отчётливо слышал, как хлопнула входная дверь — и внутри будто что-то защемило. Раздавило. Расплющило. Разорвало… Нет, мозг работает как никогда ясно, план действий почти сформировался, я уверен в успехе… А желание поделиться, перевести это в текст отсутствует. Притом напрочь. Хочется лишь поскорее разобраться со Стасом и вернуть расположение Дарины, раскрыв ей всю его преступную схему! Ей — и только ей! Прийти, так сказать, с подарком… Потому что иначе, мне кажется, она меня не простит. Будет думать, что я по-прежнему ей не доверяю. Подозреваю её в чём-то… И, самое страшное, что я действительно подозреваю! Не могу не подозревать! Знаю, чувствую, что Стас лжёт — и не могу выкинуть его слова из головы! Своим заявлением он словно огрел меня пыльным мешком. Тяжёлым, с кирпичами — чтобы перед глазами всё аж поплыло от боли! Ещё и ухмыльнулся так мерзостно — мол, смотри, куда я забрался. Прямо перед твоим носом всё провернул. Хочешь — по камерам убедись. Не вру…
Урод! Хотя я тоже хорош, конечно. Не потому, что поверил — трудно не поверить в измену при наличии веских доказательств. А потому, что понадеялся на понимание Дарины и решил спросить напрямую. Не учёл, что мои подозрения глубоко ранят её гордость и вынудят пойти на крайние меры… А мог бы и догадаться! Скрыть, промолчать… Ведь в ней мне в первую очередь понравилась именно упрямство. Удивительная стойкость убеждений, но не пустая, а идущая изнутри — от того стального прута, в котором оказался заключён её чудесный характер. Крепкий, в меру гибкий — и, одновременно, непоколебимый… Впрочем, притвориться я бы не смог. Качественно, во всяком случае — чтобы никто точно меня не раскусил… А на обман Дарина наверняка обиделась бы сильнее.
Одно радует — раз уж она так бурно отреагировала на моё предложение остаться исключительно в качестве няни, значит, однозначно испытывает ко мне какие-то чувства. И непременно меня простит… Если я поспешу докопаться до истины. А то потом будет поздно… Однако ты мне в этом деле уже не поможешь. Между нами больше нет прежней связи — теперь я это точно вижу. Иначе мы бы уже давно обсуждали заговор, строили предположения и вычисляли возможных предателей… А вместо этого сидим друг напротив друга — и лениво переливаем из пустого в порожнее, по сотому кругу гоняя одно и то же. Притом совершенно ненужное и бессмысленное. Просто от нечего делать… Выходит, пора прощаться по-настоящему.
Тебя нет. А Дарина есть. Раньше я хотел делиться всем только с тобой, а отныне хочу только с ней. Потому что тогда я любил тебя — а сейчас люблю её… Но о тебе я никогда не забуду! У меня же есть Дима — наше общее, самое лучшее творение… Спасибо тебе за него. И за все годы, что мы провели вместе. Это было прекрасное, счастливое время… И продолжение будет ничуть не хуже. Я уверен.
36
В тот вечер домой я так и не добралась, заночевав в бизнес-центре. Прямо в одной из хозяйственных каморок, сидя на перевёрнутом ведре и в обнимку со шваброй. Но не потому, что мне было некуда идти. Нет. Просто возвращение блудной дочери посреди
