Разрушение в школе Прескотт (ЛП) - Стунич С. М.

Стон сорвался с моих губ от этой мысли, пока Хаэль провел одной рукой вверх по моему боку, задирая мое позаимствованную футболку, чтобы сжать мою обнаженную грудь. Он разминает тяжелую плоть пальцами, большим пальцем поглаживая мой сосок.

— Зацени, Берни, — промурлыкал он, снова облизывая меня, словно он не может насытиться. Хаэль намерен похвастаться передо мной, и должна сказать, я чертовски не против. Он перемещает руку между нами, чтобы достать до моего клитора, сжимая его между двумя пальцами и заставляя мое сердце бешено биться. Когда он начинает потирать его медленно, ленивыми кругами, я чувствую, как мое тело ломается.

— Скажи, что я туже Бриттани, — простонала я, даже если и ненавидела слышать ее имя, слетающее с его губ.

— Гораздо туже, — согласился он, толкаясь сильно и глубоко. — Гораздо влажнее, — еще один толчок, еще один щелчок по моему клитору. Мои груди прыгали, пока машина сотрясалась под нами, безоговорочно перенимая движения толчков бедер своего хозяина. — И гораздо симпатичнее. Я представлял тебя, когда трахал ее, ты же знаешь?

— О, Боже, заткнись, — простонала я, когда он разжег огонь между моими ногами, разжигая его тщательно продуманными действиями.

Оргазм нарастал внутри меня, мгновенно снимая весь стресс, заставляя меня забыть о том, где я и почему должна быть тихой.

Из моего горла вышел крик наслаждения, заставляя Хаэля усмехнуться и нежно сжать мое тело вокруг своего. Он дал мне закончить прежде, чем сам кончил, поддерживая мое задыхающееся тело и толкаясь пока он не задрожал в моих руках, сейчас его тело также пропитано потом, как и мое.

Мы оставались в таком положении какое-то время, сердца бьются, пытаясь перевести дыхание.

— Хотела бы я, чтобы ты не пришлось уходить, — сказала я, даже если знала, что сказанное означает мое желание, чтобы он остался здесь, что я… словно скучаю по нему или что-то подобное. Черт.

— И я, — сказал он, выпрямляясь и поправляя свои штаны. Со мной ничего не поделаешь; просто придется привести себя в порядок после того, как он уедет. Он посмотрел на меня сверху вниз, его глаза сверкали, лицо было вдумчивым. Уверена, он хотел сказать что-то глубокое и необычное, когда он докажет мен, что такой же самоуверенный потаскун, как я всегда и предполагала. — Кстати, я только что выиграл спор, — он ткнул меня в нос и с лукавой улыбкой наклонился ближе, положив руки на свою поясницу. — И я потребую этот минет.

Я ударила его в грудь, но он лишь поймал мое запястье, поднимает меня и снимает с капота машины, оставляя один последний поцелуй на моих губах прежде, чем он сел в Камаро.

— Я позвоню позже? — сказал он, и я кивнула, скрещивая руки под грудью, когда Хаэль выехал на улицу и исчез в дали.

* * *

— Стало лучше? — спросил Вик, когда я вышла из ванной после того, как привела себя в порядок. У меня перехватило дыхание, а щеки порозовели, вид только что оттраханный. Сейчас он один в гостиной, сидит на длинном диване перед кофейным столиком, татуированный руки вытянуты по сторонам от него и лежат на подушках. — Я имею в виду после того, как ты основательно наказала меня?

— Наказала тебя? — спросила я, делая шаг к нему. Ярость накатывает на него волнами, давая понять, что Виктор Чаннинг не собирается делиться. — Думаешь я трахалась с Аароном и Хаэлем, чтобы проучить тебя? Иногда ты такой нативистический придурок, знаешь же?

Он внезапно поднялся, но я не сдвинулась, стояла на месте.

— А что насчет Кэла? С ним тоже хочешь потрахаться? — Вик бросает вызов, обходя диван и становясь передо мной.

Я запрокидываю голову назад, когда начала смеяться. Сегодняшний день должен был войти в число худших в моей жизни. Я про то, что мы выкопали мертвого ученика школы Прескотт. И все же, по сравнению с тем, как я чувствовала себя в день смерти Пен, это было ничем. Я чувствую себя легче, чем когда бы то ни было, словно наконец-то сбросила с себя нити общества, эту сверкающую паутину того, кем я должна была быть, кем я все еще могла бы быть, если бы только я сбежала и позволяла своим монстрам идти.

Но, о, нет. Я куда более злопамятна.

— Может и хочу, Виктор? И что. Секс — это самовыражение. Ты знаешь, что я чувствую к Хавок.

Он сделал шаг ко мне. Здесь темно, горят только две ламы, отбрасывающие тусклое оранжевое сияние на изношенные деревянные полы и старые ковры, украшающие их.

— Что ты чувствуешь, Бернадетт? — спросил Вик, слегка наклонив голову. — Почему бы тебе не произнести это вслух?

Я закрываю глаза, и Вик скользит своей рукой по моей обнаженной руке, хватая мою разгоряченную кожу и остужая ее, как приятный бриз, как сладкий поцелуй кондиционера в летнюю ночь. Голова проясняется, оцепенение проходит.

Иногда, когда ты встречаешь кого-то, то просто знаешь, что они измеят твою судьбу. К лучшему или худшему. Я думала сказать эти слова в качестве своей клятвы Вику, они были правильными. Они не чувствовались ненастоящими или вынужденными, будто шарлатанская свадьба для кучи актеров.

— Здесь мое место, Вик, — сказала я, открыв глаза. Он уставился на меня из-под черных радужек, его большое тело трясется от злости, вызванной ревностью. Я должна больше наказать его за это, но не стану. Ничего не могу с собой поделать, я хочу его таким. Страдающего по мне. Тоскующего. Огрызающегося. Рычащего. Раздраженного. Он может быть альфой со мной, если хочет, и я не остановлю его. — Я всегда принадлежала вам пятерым.

Его рот дрогнул, и он потянулся большой рукой, заправляя татуированным пальцем мои волосы с розовым оттенком за ухо.

— Мой прекрасный ночной кошмар, — заявил он, пробегая своим большим пальцем по моей нижней губе. — После того, как мы поженимся, я не буду тебя делить. Заканчивай с этим.

Вик опустил руку, и я нахмурилась. Не думаю, что согласна с этим утверждением, но я также чувствую, что просто-напросто ничего не могу сказать, не сейчас. Он устроит мужской переполох и разрушит магию вечера.

— Хочешь вместе со мной сделать тест на беременность? — спросила я, задыхаясь от мужества, которое требовалось, чтобы произнести эти слова. — Ну, пока мы ждем звонка от Хаэля, чтобы услышать, что он все еще жив.

Лицо Вика потемнело, но в нем была доброта.

— Тест на беременность — спросил он, почти едва. Моя кожа взрывалась от мурашек. Эти слоги, льющиеся из его отравленных ядом уст, были пропитаны. — Я не знал, что ты его покупала.

— Что ж, — начала я, одаривая его взглядом. — Ты продолжаешь трахать меня без его. Чего ты ожидаешь?

Виктор слегка улыбается, пока я иду за пакетом на столике у дивана, прижатому к стене. Я достала из него коробочки и направилась в ванную под лестницей, читая инструкции, пока Виктор наблюдал за мной из дверного проема.

В маленькой ванной внизу стоит ночник в форме полной луны с маленькими серыми пятнами, которые должны быть кратерами. Он милый и дает достаточно света, чтобы я могла пописать и разложить на столе дурацкие белые палочки.

Я поправила свою штаны, помыла руки и затем скрестила руки на груди в ожидании.

— Это займет всего лишь пару минут, Берн, — сказал Вик спустя какое-то время, наблюдая за мной тяжелым взглядом. Вероятно ему бы понравилось, если бы я была беременна. Он был не особо разговорчив, но выражение его лица сложно не заметить.

— Проверь ты, — сказала я ему, но, когда он потянулся за одним, я хватаю его за запястье, крепко сжимая. Интересно, чувствовала ли себя так Бриттани, когда делала тест, хотела бы она, чтобы Хаэль был там.

Черт.

Чувству себя стервой, но мир всегда относился ко мне как к дерьму. Я старалась делать все правильно, правда старалась. И как меня за это наградили? Домогательством, суицидом и болью. Вот как.

Поэтому…к черту Бриттани. И к черту Кали.

Я схватила один из тестов со столика и зажмурила глаза. Я могу чувствовать, как Виктор внимательно наблюдает за мной, ожидая со свойственным ему напряженным и бесконечным терпением.