Эрин Маккэн - Любовь и другие иностранные слова
Так что же такое любовь, такая любовь, которой любят людей, а не печенье? Это связь, похожая на язык для двоих, на незримый танец. Это непобедимая сила, которая привязывает нас друг к другу и которую невозможно разрушить. Эта нить может натягиваться до предела, и иногда даже становится за нее страшно, но порвать ее невозможно. Это я знаю из личного опыта, и это же приводит меня к третьему пункту.
Есть разные виды любви. С марта я наблюдаю за отношениями моей сестры Кейт и Джеффри Стивена Брилла: наблюдаю, анализирую и раскладываю по полочкам. Их свадьба состоится через тринадцать дней после того, как я сдам эту работу, и я уже могу сделать следующие выводы:
Я знаю, что моя сестра и Джофф любят друг друга.
Я знаю, что не могу этого понять.
Я не знаю, испытывала ли когда-нибудь подобную любовь.
Я знаю, что один вид любви мне известен. Это из-за моей сестры Кейт. Я могу с уверенностью сказать, что всегда буду ее любить, и я знаю, что она меня любит. Даже тогда, когда любить меня просто невозможно (хотя иногда она сама в этом виновата).
Я не могу объяснить, почему мы любим друг друга, и доказать это с помощью формул у меня тоже не получится. Я знаю, что эта любовь существует, потому что она не раз подвергалась испытаниям, и я не раз боялась, что она исчезнет. И в такие времена мне ничего не хотелось больше, чем вернуть ее, потому что все в жизни тогда встало бы на свои места. И, сама не знаю почему, любовь Кейт делает любые несчастья не такими ужасными.
А еще есть романтическая любовь, и в ней у меня мало опыта. Хотя, возможно, сейчас я его как раз и набираюсь. Я могу полагаться только на свои наблюдения, но мне кажется, что такая любовь столь же сильна и постоянна, как и семейная, ну, и плюс романтика, что бы под ней ни подразумевалось. Сам этот термин, «романтика», произошел из среднефранцузского и этимологически связан со словом «роман», то есть повествование о герое, о его необъяснимых или сверхъестественных приключениях. И мне кажется, что в любой истории любви есть нечто героическое, необъяснимое и сверхъестественное.
В нашей с Кейт истории точно есть.
Оба вида любви остаются для меня большой загадкой, и я от всего сердца жалею, что любовь не так просто объяснить и понять, как слово «типи». Но чем бы тогда занимались все поэты и драматурги?»
Я слишком устала, чтобы перечитывать то, что только что сочинила, и поэтому нажимаю «сохранить». А потом тяну руку к телефону.
Я – Кейт, 22:47
Я люблю тебя и изо всех сил постараюсь полюбить Джоффа тоже.
Кейт – мне, 22:47
Ты где?
Я – Кейт, 22:48
В спальне.
Через несколько секунд Кейт врывается ко мне, не постучавшись. Мне на это наплевать, я даже надеюсь, что она теперь не будет стучаться никогда (хотя в следующий раз меня это наверняка взбесит). Она обнимает меня, и я тоже ее обнимаю, и мы прижимаем друг друга одинаково крепко, с одинаково сестринским чувством, и поэтому наше объятие становится лучшим во всей мировой истории обнимашек.
– Ладно, выкладывай, – мы сидим на кровати, и она хватает меня за руки. – Только честно, Джози. Что с Джоффом не так?
– Он чудной на вид. Говорит про клещей. Думает, что знает все на свете. Думает, что… – у меня саднит в горле и садится голос. – Думает, что есть только два способа что-то сделать: его и неправильный. И он всегда хочет… всегда хочет быть самым умным.
Слезы. Слезы катятся у меня из глаз, нижняя губа дрожит, и я всхлипываю:
– Он – это я, а я у тебя уже есть. И у меня не так много людей, которые только мои. Когда ты выйдешь за него замуж, таких людей станет на одного меньше.
– Ох, Джози. – Кейт снова притягивает меня к себе. – В моем сердце и в моей жизни всегда будет место для тебя.
– Никому не нужны две меня. Мне уж точно.
– Да уж, одной более чем достаточно, – поддразнивает меня она, и я пытаюсь рассмеяться, но вместо этого издаю отвратительный влажный хрюк.
Она протягивает мне горсть бумажных салфеток, и я вытираю лицо.
– Ну, во-первых, на вид вы не чудны́е.
– Кейт, я знаю, какая я на вид.
– Не думаю, что знаешь. И на Джоффа ты вряд ли смотришь непредвзято.
Я пожимаю плечами: ну, может быть. Она продолжает:
– И да, его правда заинтересовала статья о клещах, но ему многое интересно. Как и тебе. Поправь, если я ошибаюсь, но разве тебе не любопытно узнать, съела ли ты крысу или нет?
– Мне кажется, это важная информация.
– Думаю, Джофф бы с тобой согласился, – она заправляет выбившуюся прядь мне за ухо. – Вы во многом похожи. Почему, как ты думаешь, я так его люблю?
Я немного размышляю, а потом отвечаю кивком и ухмылкой.
– И я не пытаюсь тебя заменить. Будто это вообще возможно. Конечно, иногда мне хотелось тебя придушить.
– И опять захочется. Кстати, ты тоже в последнее время не сахар.
– Да, знаю. Но я бы завяла и умерла, если бы в моей жизни не было тебя.
– Пожалуйста, не молчи на меня больше никогда, – я описываю, каково мне было выдерживать ее молчание, как мне было больно и одиноко. И она все просит и просит прощения, и мы говорим всю ночь напролет и засыпаем голова к голове, плечо к плечу.
Глава 36
Я просыпаюсь от жужжания телефона.
Стью – мне, 7:01
Ты сегодня поедешь со мной на занятия?
Я – Стью, 7:01
Да. Конечно. Может. А ты как? Хочешь, чтобы я поехала?
Стью – мне, 7:02
Просто уточняю, ОК ли тебе. Если я попрошу тебя, ты ведь все равно не перестанешь слишком много думать?
Я – Стью, 7:03
Будто сам не знаешь.
Раздается звонок.
– А? – спрашиваю я.
– Выходи, – отвечает Стью. Выглянув в окно спальни, я вижу, как он бежит к нашему дому и машет мне. В прохладном и блеклом утреннем воздухе видно, как у него изо рта вырывается струйка пара.
Мы встречаемся у меня на крыльце, и он бодро говорит:
– Знаешь ли, нам нужно обсудить вчерашний вечер.
– Стью, я не знаю, что тебе сказать, – признаюсь я. – Но мне точно нужно подумать об этом еще, дольше, чем одну ночь. Тем более что прошлая оказалась хоть и хорошей, но очень долгой: я провела ее, разговаривая с Кейт и дописывая свой проект. Кстати, его я закончила. Наверное, у меня опять огромные круги под глазами, и Софи обязательно скажет мне об этом… Так о чем это я?
