Сын врага отца - Маша Брежнева

— Мы все помним прекрасно, амнезией не страдаем, хотя кое-что можно было бы и забыть. Но дело вообще не в этом. Окей, ты ее любишь. Ты же понимаешь, что это не просто слова для красоты? Что они накладывают на тебя серьезную ответственность, раз ты их произнес?

— Понимаю, — согласно кивает Тим.

— Уверен?

— Тренер, ну вы как будто первый день меня знаете.

Мне кажется, Тим даже обижается из-за сомнений отца, а еще наглеет до такой степени, что берет мою руку, сжимает ладонью и перетягивает к себе на колено. Я вылупленными глазами смотрю на это все, резко оторвав взгляд от папы, и на секунду теряю дар речи.

— Я слишком хорошо тебя знаю, Шумский-младший.

— Тем более удивительно, что вы в чем-то сомневаетесь. Мне кажется, я никогда вас не подводил.

А мне кажется, что эта словесная перестрелка затянулась сильно и пора уже прийти к какому-то удобному для всех решению. Например, сказать «совет да любовь» и отпустить Тима, а мне дать выпить чаю, нервы успокоить и пойти спать. Спокойно, насколько это возможно.

— Ты ждешь, что я за пять минут поменяю свое мнение, которое не менял несколько месяцев? — батя задает в принципе логичный вопрос.

— Может, не за пять минут, но поменяете, — уверенно отвечает ему Тимофей.

Теперь они играют в гляделки, а я мотаю головой, попеременно смотря то на одного, то на другого.

— Я тебя услышал, Тимофей Романович. А теперь хочу напомнить, что время позднее, тебе пора домой, а детям школьного возраста — спать.

— Ну пап! Некрасиво приравнивать меня к детям школьного возраста! — не выдерживаю и возмущаюсь я. Сравнил меня с братьями, ну что это такое?

— Повторяю, дети школьного возраста идут спать, а гостям пора и честь знать, если они утверждают, что в курсе этого понятия.

— Тогда можно мне проводить «гостей»? — спрашиваю без особой надежды.

— Можно, — неожиданно отвечает отец. — Иди провожай.

Я в состоянии полнейшего тумана в голове прохожу с Тимом в коридор, мы быстро одеваемся, обуваемся, он уже сам практически по-хозяйски открывает входную домашнюю дверь, придерживает, чтобы пропустить меня вперед. А во дворе вдруг набрасывается, как кот на сметану, и начинает целовать так, словно десять лет до этого не целовал. Он больше и не говорит мне ничего, пока мы, обнимаясь и сливаясь губами, докатываемся до калитки. Лишь у выхода шепчет «люблю тебя, до завтра», оставляя меня одну со своими мыслями.

Глава 34. Шумский

К новогодним комедиям отношусь так себе, поэтому невероятно радуюсь нашему коллективному выбору — мы отправляемся смотреть фантастический триллер. И да, на последний ряд, потому что есть некоторые обстоятельства…

Я же не просто так сказал про коллективный выбор? Мы в кинотеатре вместе с Ковалем и Риной, а у них тоже, разумеется, свидание. И сегодня оно не является тайным для нас всех, ведь строгий папа Лёва разрешил дочери в субботу вечером вместе с друзьями сходить в кино. Хотя он в курсе, что в компанию друзей затесался один симпатичный и очень сильно влюбленный блондин.

— Я хотела соленый, — слегка возмущается Рина, когда мы с Ковалем отходим от касс с добычей в виде билетов и двух ведер с попкорном.

— Да? Ну прости, я почему-то подумал про сладкий. Взять еще один, раз ты этот не хочешь? — мой друг честно пытается оправдаться за свою недальновидность. Кажется, за прошедшее время он так и не изучил вкусы Заболоцкой.

— Нет, не стоит, пусть будет сладкий, — говорит в итоге Арина, но по лицу ее видно недовольство. Хотя попкорн, в общем-то, сущая фигня во всей этой истории.

Но мне некогда разбираться в их кукурузных проблемах, если отвлекусь еще на минуту, мое ведро и вовсе опустеет. Я-то хорошо разбираюсь во вкусах своей девушки. Именно поэтому она так резво накидывается на сырный попкорн и планирует уничтожить наш запас еще до момента входа в зал для просмотра фильма.

— Не, не, не, рыжулька, так не пойдет, — хватаю ведерко и аккуратно присваиваю снова себе. — Нам бы не помешало притормозить пока. Точнее, тебе.

— А мне кажется, мы только-только разогнались, — смотрит на меня так загадочно и подмигивает.

Видимо, хочет намекнуть на негласное одобрение ее бати. Конечно, он нас не благословил, просто после того разговора, который я затеял резко и сам для себя неожиданно, ситуация немного изменилась. Главное, что теперь, за неделю до дня рождения Левиной, я уже не являюсь самым главным нежелательным лицом по версии Даниила Алексеевича.

— Так, мы идем?

Коваль, ну а кто это еще может быть. Зануда обыкновенный — он и в Африке зануда, как говорится.

— Конечно, родной, — улыбаюсь ему и, отдав Миле ее любимое ведро попкорна, обнимаю девчонку за плечи и чуть подталкиваю к залу.

Усаживаемся, шепчемся друг с другом, пока крутят трейлеры будущих премьер, зеваем на заставке кинокомпании. Но сам фильм лично меня захватывает с первых минут. Нет, обо всей окружающей обстановке я не забываю, и случайно соприкасаться руками с Левиной мне очень даже нравится. Просто одно другому не мешает. Я и девушку пообнимать успею, и кино заценить.

Как-то раз решаю краем глаза подсмотреть за Ковалем и Риной, к своему удивлению, находя их страстно целующимися. Не в первый раз вижу эту картину, конечно, просто чего-то до сих пор не понимаю. Ну вот не выглядят они до безумия влюбленными! И нифига Рина не выходит у Коваля на первое место в мыслях, там все равно главенствуют учеба и футбол. Может, это просто потому, что он такой серьезный и зубрильный у нас? Отличник во всем. И даже целоваться с девушкой на «отлично» должен, а то экзамен не сдаст. Не знаю. Вот что-то не бьется у меня в голове, хотя уже должен был привыкнуть. Мы разные, у нас разные чувства, разные особенности