Вуайерист - Фиона Коул
Я с трудом сглотнул, обдумывая свои слова, решив просто быть честным с ней.
Я: Я просто позволил своей ревности взять меня под контроль. Я даже не думал.
Точки некоторое время всплывали, и каждый раз, когда они прекращались, моя грудь сжималась всё сильнее и сильнее, готовя себя к тому, что она могла бы печатать.
О: Окей.
Я: Окей? Значит ли это, что ты прощаешь меня?
О: Да. Просто мне нужно время, чтобы подумать об этом. Мне лишь нужно всё обдумать.
Я: Хорошо. Я понимаю.
О: Мне нужно идти. Мне нужно поработать над статьёй о звёздах, и это отнимает всё моё время.
Я: Какой ужасный человек заставил тебя писать статью о звёздах?
О: Настоящий мудак. Зануда.
Я: Звучит потрясающе.
О: Ха. Ха. Позвоню попозже.
Я был иррационально счастлив, увидев смайлик в конце её сообщения. Её саркастические сообщения также сняли тяжесть с моей груди.
Оклин оказала мне столько терпения. Больше, чем я когда-либо ожидал от человека, который только начинает строить своё будущее. А я пошёл и швырнул его ей в лицо, ведя себя как ревнивый, неблагодарный мудак. Меньшее, что я мог сделать, это дать ей что-то взамен.
У меня и раньше были женщины, и некоторые проявляли больше понимания, чем другие. Некоторых было легче отвлечь, чем других. Некоторые же не удосужились остаться, когда я оттолкнул их на первой же встрече. И, возможно, те, кто был более терпелив, дали бы мне больше, если бы я объяснил им, но ни одна из них никогда не вызывала подобной необходимости.
Ни разу, столкнувшись с их уходом, я не задумывался о том, чтобы поделиться своим секретом. Ни одна из них не казалась мне достаточно важной, чтобы за них бороться. До Оклин. Когда она сказала мне уйти или объясниться той ночью, у меня словно свело мышцы и я отказывался двигаться с места. В ней было что-то, что взывало ко мне, что умоляло меня остаться и не сдаваться. Что-то кричало мне, что она единственная. Поэтому, я принял решение и ни разу не пожалел о нём.
Мы стали ближе, но всё равно остались прежними. Смех по-прежнему наполнял наши разговоры, но теперь между нами были откровенно горячие взгляды, которые обычно заканчивались поцелуями, когда могли. Я не мог насытиться ею.
С улыбкой на лице и надеждой, что я не всё испортил, я принял душ и отправился в офис, чтобы доделать кое-какую работу. Временами мои мысли возвращались к прошлой ночи, но я старался выбросить это из головы.
Каждый раз, когда «Вуайерист» прокрадывался в мои мысли, это вызывало целую череду эмоций, которых я не хотел. Вместо того, чтобы моя грудь расширялась, она сдавливалась, и мне становилось трудно дышать. Моя кожа горела, но не от желания. Моё сердце заколотилось в груди, а дыхание участилось, но не потому, что я был возбуждён.
Нет, если бы я поддался этим эмоциям, это стало бы повторением прошлой ночи.
Я много лет упорно трудился, чтобы вернуть утраченный контроль. После того, как все судебные дела были завершены и опечатаны, все остальные смогли двигаться дальше. И всё же я продолжал двигаться по спирали. Пятнадцать и шестнадцать лет были для меня самыми страшными, поскольку я узнал, как алкоголь может заставить меня забыть, как травка облегчает боль. Как вымещение моего гнева на ком-то другом уменьшало стеснение в груди. Я терпел крушение и сгорал, пока моим родителям это не надоело, и они не отправили меня обратно на терапию, где я провёл следующие два года, обретая свой контроль.
И всё же я снова скатывался назад. Визуализируя возможности, как Оклин работала, и мучая себя.
Я знал, что это нелогично. Я видел её выступления каждый вечер, я бывал там раньше, и у неё ни разу не было экстремального выступления. Редко что-либо, кроме сольного выступления. Но, возможно, это было только в те ночи, когда я видел её. Я провёл рукой по лицу и потряс головой, пытаясь прояснить мысли.
Из моих размышлений меня вырвал звонок телефона. Я подскочил на кресле, взволнованный возможностью услышать Оклин на другом конце телефона.
— Алло?
— Привет, Кэл. — Моё волнение поутихло, когда я услышал, как мама приветствует меня на другом конце провода. — Как ты? Надеюсь, я не помешала твоим захватывающим планам.
— Прости, мам. Типичная весёлая субботняя проверка контрольных работ.
— Тебе нужно чаще бывать на людях. Путешествовать.
— На двухдневные выходные? Это уже перебор, — проговорил я, смеясь, но мой смех оборвался, когда она прочистила горло и заколебалась.
— Ты мог бы, — она сделала паузу, вероятно, сглотнув, как делала всегда, когда нервничала, прежде чем что-то сказать. — Ты мог бы, возможно, спланировать поездку домой.
При слове «дом» у меня в ушах зазвенело.
— Зачем? — я спросил так тихо, что подумал, услышит ли она меня.
Ещё одна пауза, но я не мог найти слов, чтобы заполнить её.
— Сара выходит замуж. Они хотели, чтобы ты приехал.
— Нет.
Это слово вырвалось без раздумий. Просто сорвалось с моих губ, сопровождаемое немедленной реакцией, которую я испытывал при мысли о том, чтобы приблизиться к ним.
Сара была его сестрой, и я максимально дистанцировался от этой семьи. Они чувствовали себя ужасно. Понятия не имели, что происходит, и рассыпались в извинениях, болтая о семье и прочей ерунде, которую я был слишком зол, чтобы слушать. Даже после его смерти я всё ещё не мог заставить себя воссоединиться с ними.
После того, как всё это случилось, у моего отца тоже было слишком много напряжения, чтобы поддерживать такие же близкие отношения со своей сестрой. Каким-то образом они поддерживали достаточный контакт, чтобы в конечном итоге преодолеть свой разрыв. Просто не рядом со мной. К тому моменту мой стыд и боль превратились в ярость и озлобленность, жившие самостоятельной жизнью. Возможно, сейчас я всё ещё был в беспорядке, но всё было лучше, чем тринадцать лет назад.
— Прости, мам. Просто не могу.
— Никогда не извиняйся передо мной. Ты им ничего не должен. Думаю, Сара просто достигла той точки в своей жизни, когда пытается восстановить связи. Взросление и влюблённость делают с тобой такие вещи.
— Я пришлю открытку.
— Хорошо, Кэллум. Уверена, она это оценит, — мама тяжело выдохнула. — Ну, я просто хотела позвонить, узнать, как у тебя дела, и сообщить новости. Не буду отрывать тебя от твоей бурной жизни.
— Очень смешно, мам. Передавай папе привет от меня.
— Будет сделано. Сегодня вечером
