Жестокие святые - Мишель Хёрд

— Я хотела надеть что-нибудь особенное для тебя, – говорю я, счастливая видеть признательность и желание, светящиеся в его глазах.

— Ты можешь носить это каждый вечер, – бормочет он, все еще глядя на меня.

Люциан сжимает руки в кулаки, и когда он не подходит ко мне, я подхожу к нему. Мои глаза ищут его, и, не видя ничего, кроме желания, я приподнимаюсь на цыпочки и целую его в шею, глубоко вдыхая его запах.

Я слышу, как он резко выдыхает, затем спрашиваю:

— Почему ты не двигаешься?

— Если я это сделаю, то повалю тебя на кровать и трахну. Я пытаюсь восстановить хоть какой-то контроль, чтобы не торопиться ради тебя.

Мои губы приподнимаются, и я начинаю пятиться назад, пока не нащупываю кровать позади себя.

— Я хочу тебя, Люциан. Тебе не нужно сдерживаться.

Я приму его любым доступным мне способом.

Я сажусь на кровать и отодвигаюсь на середину, Люциану достаточно сорвать полотенце со своей талии и подойти ко мне.

Мой взгляд мгновенно опускается на его эрекцию. Я не испытываю отвращения, когда вижу, насколько совершенен мой муж. Каждый дюйм его тела – сплошные мышцы. Он намного больше того, что я видела, и, хотя я не думаю, что он оценит, если я назову его член красивым, это единственное слово, которое мне приходит на ум.

Люциан хватает меня за бедра и подтягивает к краю кровати, отчего кружево задирается, обнажая меня ниже талии.

— Ты не представляешь, как тяжело было ждать, – говорит он, протягивая руку за ночной рубашкой и развязывает ее.

Мое сердце начинает биться быстрее, а в животе трепещет, когда Люциан отодвигает правую сторону кружева от моей груди. Медленно он проделывает то же самое с левой стороной, как будто разворачивает подарок.

Его радужки темнеют до полуночно-черного цвета, когда он смотрит на мою грудь.

— Боже, я везучий ублюдок, – говорит он грубым и низким голосом.

Нет, мне повезло, что мужчина смотрит на меня с такой любовью и желанием.

Его ладони скользят по моей талии и бедрам, а затем он берется за кружевные трусики и стягивает их с моих ног.

— Если подумать, то забудь о кружеве. Я предпочитаю, чтобы ты была голой, – хрипло говорит он, опускаясь на колени. Он раздвигает мои ноги, и мое лицо краснеет от того, что я так обнажена перед ним.

Люциан наклоняется вперед и покрывает поцелуями внутреннюю поверхность моих бедер, а затем перемещается вверх к бедрам и животу.

— Господи, – выдыхает он, проводя носом по моим волосам. Затем мои глаза широко распахиваются, а губы приоткрываются в судорожном вздохе, когда его язык проводит по моему клитору.

Святая…

Он жестко сосет, и это заставляет мое тело напрягаться и таять одновременно.

Мать…

Я все еще привыкаю к новым ощущениям, когда Люциан издает глубокое рычание. Затем мне приходится ухватиться за одеяло, и моя спина выгибается от сильного удовольствия, которое его язык и губы создают у меня между ног.

Я могу только ахать, у меня отвисает челюсть.

Его язык набрасывается на меня, пока я не становлюсь чрезмерно чувствительной. Его губы мяли мой клитор до беспамятства, и когда он вводил в меня палец, я проваливалась в ад наслаждения.

Я издаю звуки, которые никогда не считала возможными. Мое тело сотрясается в конвульсиях, как будто меня бьет током. Волны удовольствия накатывают на меня, моя кожа оживает, дыхание становится резким и учащенным.

И все это только благодаря умелым губам и рукам Люциана.

Я все еще хватаю ртом воздух, мои пальцы почти вцепляются в покрывало от крепкой хватки, когда Люциан двигается вверх по моему телу. Он осыпает поцелуями весь мой живот и ребра, пока не добирается до грудей.

Я, наконец, восстанавливаю некоторый контроль над своим телом и, отпустив одеяло, запускаю руки в его волосы, пока он втягивает мой сосок в рот.

Мои пальцы перебирают влажные пряди Люциана, и когда его зубы прикусывают мой твердый бутон, я выгибаюсь навстречу ему.

— Люциан, – стону я, сходя с ума от всего, что он заставляет меня чувствовать.

Он просовывает руку под меня и подталкивает меня вверх по кровати, а затем его тело прижимается к моему. Кожа к коже. Каждый дюйм.

Его рельефная твердая грудь прижималась к моей нежной коже. Его пресс прижимался к моему животу. И его эрекция у меня между ног.

Глаза Люциана приковывают мой взгляд, и я поражена любовью, которую вижу в них.

Я не могу поверить, что было время, когда я боялась его. Если бы у меня был хрустальный шар, чтобы увидеть этот момент, я бы побежала к Люциану при нашей первой встрече.

Я наслаждаюсь ощущением его тела поверх моего, когда перемещаю руки к его плечам, вниз по рукам, а затем обратно вверх, пока не достигаю его шеи.

— Я так сильно люблю тебя, – шепчу я. Выражение его лица смягчается при моих словах. – Ты первый человек, которому я сказала эти слова.

— Я буду единственным человеком, который их услышит, – требует он, а затем его рот сливается с моим.

_______________________________________________

ЛЮЦИАН

Господи, как трудно делать это медленно.

Мое тело содрогается от усилий, которые требуются, чтобы нежно поцеловать Елену, пока она обнажена подо мной, ее ноги раздвинуты для меня, жар ее киски воспламеняет мой член.

Я трусь о нее, пока мои руки скользят вниз по ее бокам и обратно вверх, запоминая ощущение ее изгибов.

Обнаженная Елена. Я никогда больше не увижу ничего столь прекрасного.

Затем она приподнимает бедра, прижимаясь киской к моему члену, и стонет мне в рот.

И. Я. Блять. Теряю. Свой. Разум.

Нежность исчезает.

Нежности здесь не место.

Поцелуй становится непристойным, вырывая из моей жены новые стоны.

Мои губы и зубы ласкают губы Елены, пока они не набухают, чтобы я мог ими полакомиться.

Ее глаза затуманены похотью, ее груди прижимаются к моей груди с каждым ее вдохом.

Чертовски идеально.

Я опускаю руку вниз, мои костяшки пальцев касаются ее подтянутого живота и, сжимая свой ноющий член, я тру себя о ее вход и клитор, чтобы смазать головку.

Ангел на моем плече говорит мне спросить ее, готова ли она.

Дьявол говорит: "К черту это дерьмо, я ждал достаточно долго".

Я просовываю головку своего члена внутрь нее, а затем встречаю сопротивление ее тугих внутренних стенок. Это вырывает у меня рычание, и я