Не проси прощения (СИ) - Шнайдер Анна
Виктор был честен в первую очередь с самим собой. Ни разу не покривил душой, не попытался показаться лучше, чем был и есть, не говорил пафосных слов, не бил себя кулаком в грудь и не клялся в любви до гроба. Ирина почувствовала эту любовь и без лишних слов… В обезоруживающей честности и искренности бывшего мужа, в осознании им самого себя — со всеми косяками и всей грязью… В его абсолютной ненавязчивости — Виктор, объясняя Ирине всё, не настаивал на том, чтобы его понимали, а главное — прощали и принимали назад. Он просто говорил, признав за ней право выслушать его объяснения. А потом — будь что будет.
Казнишь ли, милуешь ли меня, Ира?
Она не знала, что делать дальше. Не представляла. Несмотря на негу, охватившую тело в это первое новогоднее утро, Ирина не имела понятия, как лучше поступить. Ещё и Виктора под боком не оказалось… А ведь она точно помнила, как уснула на его плече, утомлённая ласками. Наверное, ушёл, чтобы никто не застал его в Ириной постели, — не желал неловкости. И не навязывался. Ведь мог бы, мог использовать эту ситуацию, чтобы показать остальным, каких «успехов» достиг в отношениях с бывшей женой, и получить в своё распоряжение парочку союзников. Ирина не сомневалась, что и Андрей Вячеславович, и Людмила Игнатьевна, если бы узнали о том, что этой ночью Виктор провёл пару часов в комнате Ирины, непременно начали бы обрабатывать её на предмет возвращения к их сыну. Как бы замаливая прошлые грехи…
Но Виктор ушёл, и теперь никто ничего не узнает. Если, конечно, она хочет, чтобы никто не узнал…
Ирина встала и, накинув на плечи тёплый платок, решила наведаться в ванную, пока остальные не проснулись и не заняли её. Вышла из комнаты, прошла по коридору и, как раз когда уже приближалась к лестнице, ведущей вниз — ванная была в другом конце коридора, — услышала тихие голоса, доносящиеся с первого этажа. Остановилась, прислушалась… и обомлела, поняв, что разговаривают Марина с Виктором. И, кажется, вполне мирно разговаривают.
Прислушалась… Нет, ничего не разобрать. Хотя…
— Может, действительно — мы любили тебя меньше, чем ты нас, раз именно мы сомневались в этом? — сказала вдруг Марина, и Ирина, вздрогнув, пошла вниз по лестнице, даже не подумав о том, что может помешать мужу и дочери общаться.
И точно — заслышав её шаги, оба замолчали и посмотрели наверх. Причём закутанная в плед по самую макушку Марина — наружу торчали одни глаза, отчего-то подозрительно влажно блестевшие, — выглядела очень забавно. А Виктор, сидевший на другом конце дивана с неестественно ровной спиной, — напряжённо. И почему-то лицо у него было удивлённым, словно он не ожидал увидеть Ирину. Или… не ожидал услышать что-то от Марины?
— Доброе утро, — выдохнула Ирина, стараясь, чтобы голос звучал ровно и не дрожал. Хотя она волновалась… Причём даже не могла понять, за кого больше — то ли за Ришку, для которой общение с отцом до сих пор было стрессом, то ли за Витю, которому дочь могла наговорить неприятного. — Как… вы тут?..
— Доброе, мам, — ответила Марина неожиданно звонко. И шмыгнула носом. — Мы нормально. А будем ещё нормальнее, если следующий Новый год ты встретишь с нами. И послеследующий. И послепослеследующий…
— Риш… — пробормотал Виктор укоризненно, но Марина пошла в него — и, если что-то начинала, остановить её уже было сложно.
— Да! — подтвердила дочь, кивнув. — Всё то, что было вчера, омрачает наша общая мысль о том, что ты не хочешь делать операцию. Как так, мам? Мы же тебя любим! Или ты тоже думаешь, что нет?!
— Э-э-э… — протянула Ирина, глядя на Виктора, который то ли возмущался, то ли смеялся над всей этой ситуацией. А может, и то, и другое. — А почему — тоже?
— Потому что мы с Максом так думали про папу. Что он нас не любит. Не надо… не повторяй наших ошибок, мам.
Ирина вздохнула, ощущая, как печёт в груди. Но нет, это не было связано с болезнью… Скорее с радостью от того, что эти двое, кажется, всё-таки нашли общий язык. И Марина поняла для себя главное: отец, несмотря на все свои косяки, любил их с Максимом. Всегда любил и всегда будет любить, что бы они ни творили. Даже с исправленными паспортами. Даже с воспоминаниями об их бесконечном презрении в прошлом. Даже если они станут кидать в него камни — он всё равно будет любить их.
Это непреложная истина, с которой Марине ещё придётся как-то смириться.
— Я… — И тут Ирина неожиданно вспомнила о другом. — Значит, вы знали?.. Когда звали меня праздновать Новый год? И поэтому собрались все… и прилетела Маша…
— Ириш, в другом порядке, — вмешался Виктор решительно. — Мы собрались все, в том числе Маша, потому что любим тебя. А не потому, что знали.
— Но если бы не знали…
— Всё равно собрались бы! — воскликнула Марина. — Потому что есть ещё папа, с которым тоже всем хотелось наладить контакт. Ну, кроме меня. Просто так совпало. Но ты не увиливай! Лучше скажи, что будешь делать операцию.
Ирина переводила растерянный взгляд с дочери на бывшего мужа. Марина хмурилась и поджимала губы, и в её глазах, несмотря на уверенный голос, застыли слёзы.
А Виктор… Он просто смотрел на Ирину так, что она сразу поняла: сказать «нет» невозможно. Не получится. Не выйдет…
— Хорошо. Сделаю…
В следующую секунду Марина вскочила с дивана и принялась бегать по комнате, выплясывая какой-то дикий танец и громко, радостно визжа, как маленькая девочка, а Виктор, сорвавшись с места, подошёл к Ирине и обнял её обеими руками — практически сграбастал в охапку, словно большой медведь маленького зайца.
— Как же я рад, Ириш… Как же я рад!
— Операция не гарантирует… — попыталась сказать Ирина, но Виктор не дал.
— Потом, это всё потом, — прошептал, целуя её куда-то в макушку. — Сейчас главное, что ты согласилась.
92
Ирина
Последующие дни были наполнены такой суматохой, что поговорить нормально о случившемся им с Виктором так и не удалось. Поначалу все погрузились в празднование Нового года, которое стало ещё более радостным после озвучивания новости о согласии Ирины на операцию. Затем Вронская вытащила её погулять в центр города, аргументируя срочность тем, что в Москве надолго не задержится, — и пару дней Ирина посвятила подруге. После было приглашение от Александра, которое она не захотела игнорировать — нужно было всё-таки поговорить с ним откровенно, рассказать о своём диагнозе как минимум. Ирина ожидала, что услышав подобную новость, мужчина сам прекратит с ней общаться, но Александр ожиданий не оправдал. Он заявил, что будет рад поддерживать её во время лечения, да и после — тоже. Если Ирина захочет, конечно.
— Не обязательно в романтическом смысле, Ирин, — говорил Александр, мягко и спокойно улыбаясь. — Пока можем просто общаться, узнавать друг друга, а там посмотрим. Я лично никуда не спешу.
И Ирина просто не смогла ответить «нет, не стоит». То ли струсила, то ли не захотела обижать хорошего человека, то ли ещё что-то. Да и приятно было, честно говоря. Она ему — про своё больное сердце и инвалидность, а он — про поддержку и дальнейшее общение без всяких претензий по поводу своего неопределённого статуса. Замечательный человек… Даже жаль, что влюбиться в него у Ирины не получится.
А потом необходимо было сдавать анализы и готовиться к госпитализации, что требовало всего имеющегося в распоряжении времени. И вновь разговор с Виктором пришлось отложить до менее загруженных дней… Да и не соображала Ирина ничего, не представляла, что ему сказать. А сам Виктор ни о чём не спрашивал. Несмотря на то, что возил по лабораториям и клиникам, где Ирина проходила обследование, да и в больницу, в которую её собирались госпитализировать сразу по окончании каникул, они ездили вместе. Виктор говорил только на медицинские темы, ну или о чём-то отвлечённом. А о случившемся в новогоднюю ночь — нет. Ирина даже, грешным делом, засомневалась: уж не приснилось ли ей…
Но чуть позже она заметила взгляд Киры Алексеевны — врача, которого им порекомендовал Андрей Вячеславович, — направленный на Виктора, и… замерла от неожиданного осознания. Во-первых, в этом взгляде Ирина заметила желание женщины назвать мужчину своим. А во-вторых, Ирине показалось, что Кира и Виктор знакомы. Может, не близко, но знакомы, и чуть более чем «шапочно». Не зря ведь называли друг друга на «ты».
