История черного лебедя - К. Л. Крейг
— Давай. — Я просовываю свои большие руки между ее маленькими и тащу к двери. Всего несколько минут спустя мы входим в двойные двери школы Святой Бернадетты, и моя рука собственнически лежит у нее на пояснице.
Когда мы добираемся до спортзала, вечеринка в самом разгаре. Танцпол переполнен. Люди толпятся, болтаясь небольшими группами. И вот головы уже вскружены. Глаза вытаращены. Языки болтаются. Мужские умы крутятся в грязных мыслях о том, что скрывается под ее восхитительным платьем, и как избавить ее от него.
Мои глаза путешествуют по ней, вид с такой высоты потрясающий.
Но святой милосердный Боже. Где та гребаная услуга, о которой я просил ранее, потому что это не то.
Ее соски похожи на чертовы маяки, гордо выступающие на фоне ткани того душащего член предмета, который на ней надет. Когда она спускается по лестнице, неуклюже балансируя в своих модных туфлях, мой член так болезненно напрягается, что мне приходится застегнуть пиджак, чтобы скрыть следы.
Я сжимаю зубы и пальцы вокруг нее, прижимая ее ближе к себе. Подумываю накинуть на нее свой пиджак, но думаю, что пуговицы окажутся прямо на уровне груди, привлекая еще больше внимания, чем она уже привлекает. Я замечаю, как несколько похотливых придурков пялятся на нее, но они тут же отводят глаза.
Хорошо.
У меня такое чувство, что на моем лице всю ночь будет хмурое выражение.
— Что случилось? — спрашивает она, такая невинная и такая чертовски рассеянная.
— Ничего, — скриплю я. У меня уже болит челюсть. — Давай что-нибудь выпьем.
Мы прокладываем себе путь сквозь толпу. Мои зубы сжимаются, пока я бросаю злобные невысказанные предупреждения всем, кто размахивает палкой в радиусе ста ярдов. И думаю, что все начинают понимать послание громко и чертовски ясно.
Она моя.
И всегда будет моей.
Мы стоим там с нашими маленькими пластиковыми стаканчиками, полными какого-то ужасного сладкого пунша, и осматриваем хреново украшенный спортзал. Сейчас он кажется таким маленьким и незначительным, чем был, когда мы пытались попасть на региональные соревнования по баскетболу среди мальчиков всего четыре коротких года назад.
— Ты делала это? — спрашиваю я, указывая на золотые, зеленые и фиолетовые воздушные шары, скрученные вместе, чтобы образовать арку вокруг входа в спортзал. Я замечаю фотобудку в углу с различными шляпами, боа и прочей ерундой. Мои глаза путешествуют по маскам, прикрепленным скотчем к стене, а затем к разноцветным бусам на шее Мавс, которые кто-то накинул ей на голову по дороге сюда. Бусы также присоединились к вечеринке сисек, тусуясь прямо в этом сладком местечке между ее холмиками.
Бл****дь.
Это будет чертовски долгая ночь.
Она одаривает меня испепеляющим взглядом, заставляя усмехнуться.
— Черт возьми, нет, я этого не делала, — хмыкает она.
Это моя девочка.
— Удивлен, что ты захотела прийти.
Обнаженное, нежное плечо приподнимается и опускается.
— Мэри-Лу была неумолима, пока я не сдалась. Бессмысленно бороться с ней, когда она становится такой.
Упомянутая Мэри-Лу машет нам с другого конца комнаты. Они с Ларри стоят в очереди к фотобудке. Я бы не удивился, если бы к двадцати пяти годам они были женаты и имели троих детей. Думаю, что женитьба — это новая идея. Дети? Я хочу их, но спешить с этим не стоит. Сначала мне нужно насытиться Мавс.
Мавс делает глоток своей сахарной воды, стараясь вести себя как можно беззаботнее.
— Так… Киллиан вернулся, да?
И вот так просто мое сердце камнем падает вниз, забирая с собой и желудок. Нет… даже не камень. Гребаный пятитонный валун. Такие, которые гравитация тянет вниз по горам во время схода лавин. Тот, который сокрушает, убивает надежды и мечты, забирает жизни. Да… такого рода.
— Ага. Переехал обратно на прошлой неделе.
— Папа сказал, что он будет работать у него?
Эта нотка надежды в ее голосе заставляет мою кожу зудеть. Я провожу пальцем между воротником рубашки и горлом. Тяну, ослабляя ублюдочный галстук, чтобы я мог дышать.
— Ага, — натянуто отвечаю я.
Одержимость Маверик Киллианом, казалось, только растет, а не ослабевает. И, черт возьми, его тоже. Именно поэтому я здесь этим летом, стажируюсь в ДеСото Констракшн Индастрис. Я хочу вернуться в этот город также, как хочу провести время в своей спортивной форме после пятимильной пробежки, но Киллиан путает все карты. Маверик останется здесь до осени, пока не уедет в колледж. И я ни за что, бл*дь, не оставлю их наедине без присмотра на все лето. Этого не случится.
— Эй, Маверик, — раздается сзади чей-то низкий голос. Я оборачиваюсь и сталкиваюсь лицом к лицу с Брюсом Чатни, иначе известным как Один Орех. Брюс происходит из семьи фермеров, и он совершил ужасную (в буквальном смысле) ошибку, переступив через ВОМ (вал отбора мощности) во время его работы. Любой фермер скажет вам, что это под большим запретом. Ему повезло, что он не умер, а вместо этого просто лишился одного ореха, отрубленного в результате инцидента, когда штанина его джинсов попала во вращатель и засосала его внутрь. История гласит, что он держался изо всех сил почти три часа, пока его отец не забеспокоился и не пришел проведать его.
— Привет, Брюс, — мило отвечает Мавс.
— Ты, э-э… ты хочешь, э-э… — взгляд Чата быстро скользит по мне, затем возвращается к Мавс, как будто меня не существует. Как будто я здесь не в качестве ее кавалера. И почему он так думает обо мне? Все в городе знают, какие у нас тесные отношения. Как у друзей. Просто как у гребаных друзей. — Эм, потанцуешь со мной позже? — он заканчивает заикаться. Похоже, придурок потерял в той аварии не только левый орех. А еще, например, способность общаться с противоположным полом, не описываясь в штаны.
— Извини, — вставляю я как раз в тот момент, когда Мавс готовится ответить. Вероятно, согласиться. — Ее танцевальная карточка на этот вечер заполнена.
Крошечный вздох вырывается из горла Мавс, когда я притягиваю ее к себе и обнимаю сильной рукой за талию. Затем чувствую, как ее пламя освещает правую сторону моего лица, пока я продолжаю пялиться на Один Орех, который еще не совсем понимает суть.
Слава Богу, что я здесь сегодня вечером. Может, они и способны смотреть, но я
