Безжалостные обещания - М. Джеймс
— Да, — говорю я голосом, который звучит не совсем так, как мой собственный. — Я думаю, что ты это сделал.
***
Пройдет неделя, прежде чем мне разрешат улететь домой. В это время я не звоню Софии. Я хочу поговорить с ней лично в следующий раз, когда она услышит мой голос, потому что мне еще многое нужно сказать, и я пока не уверен, какое решение хочу принять.
Очевидно, я не собирался ее убивать. Я сказал это в гневе, это невозможно, чтобы я смог это сделать. Особенно с нашим ребенком в животе. Но помимо этого… Могу ли я доверять ей сейчас, после всего? Что еще более важно, могу ли я любить ее? Могу ли я создать с ней семью?
Я не знаю ответов на эти вопросы. И мне нужно время, чтобы подумать. Рядом со мной не может быть женщины, которой я не могу доверять, как бы сильно я ее ни хотел. Страсти, желания и даже любви недостаточно, чтобы отношения в моем мире наладились. Это я точно знаю.
Что, в конце концов, важно, помимо доверия, так это то, хочет ли София быть частью этого мира, этой жизни, со мной. И единственный известный мне способ выяснить это, дать ей возможность сказать мне правду и посмотреть, что произойдет.
В пентхаусе очень тихо, когда я вхожу. Я двигаюсь медленно, все еще прихрамывая из-за заживающей раны в животе, и пробираюсь по нижнему этажу в поисках своей жены. Я избегаю кабинета, теперь я знаю, что там произошло. Ковры и пол вымыты, но я все еще не совсем готов взглянуть на место, где умер мой лучший друг, человек, который предал меня глубже, чем я мог себе представить. Авель для моего Каина. Мой брат…
А теперь его нет.
Я не хочу больше никого терять. У меня сжимается грудь, когда я медленно поднимаюсь по лестнице. Софии нет в ее комнате; когда я приоткрываю дверь, я вижу Ану, лежащую на кровати, накрытую одеялом, которая дремлет. Я тихо выхожу обратно в коридор, зная, что есть только одно другое место, где может быть София.
Она в нашей спальне, сидит на краю кровати, зажав руки между коленями. Она не поднимает глаз, когда я вхожу.
— Я слышала, что ты сегодня возвращаешься домой, — тихо говорит она. — Я рада, что ты жив.
— Правда? — Я не могу не спросить, это честный вопрос. Если бы я был мертв, она была бы свободна. Я вспоминаю, как у нас был очень похожий разговор в больнице после нападения на отель. Тогда Росси был еще жив и представлял для нее большую опасность. Теперь, если бы я ушел, не осталось бы никого, кто мог бы удержать ее здесь. Виктору она больше не нужна. — Ты смогла бы уйти, если бы я был мертв.
— Я не хочу твоей смерти. — Ее голос тих, ровен, как будто она сдерживает свои эмоции. — Я серьезно. Я рада, что ты в безопасности.
— Как насчет тебя? — Я пока не делаю ни малейшего движения, чтобы пройти дальше в комнату, оставаясь прямо за дверью и закрывая ее за собой. — Ты в порядке?
— Настолько, насколько это в моих силах. Я убила человека. — Ее голос по-прежнему бесцветен и тих. — Мой первый раз.
— Первый раз всегда самый трудный.
— Сначала он пытался убить меня.
— Я знаю. Мне рассказали все. Я не виню тебя, София.
— Ты все знаешь? — Спросила она. Она все еще не смотрит на меня. — Что он сделал?
— Да, — подтверждаю я. — Виктор рассказал мне о предательстве. Я бы сделал это сам, если бы ты этого не сделала. После того, что он сделал с Анной…
— Он причинял боль и Катерине. Она показала мне синяки.
— Блядь. — Я стискиваю зубы, меня захлестывает новая волна ярости по отношению к мертвецу. — Он получил по заслугам, София. Ты не должна чувствовать себя виноватой.
— А я и не чувствую. Я почти ничего не чувствую.
— Я ошибался насчет Франко, — медленно произношу я, делая еще один шаг в комнату. — Я доверял ему, и я был неправ. И теперь я задаюсь вопросом, в чем еще я был неправ. Я доверял тебе, а ты сговорилась с Анной предать меня.
— Что, ты собираешься приказать меня убить?
— Нет, София, — тихо говорю я. — Но я думаю, что, возможно, теперь, когда угроза Братвы исчезла, а Франко мертв, возможно, пришло время вернуться к тому, о чем мы изначально договорились. Я позабочусь о том, чтобы у тебя была собственная квартира. Мы можем жить раздельно, даже развестись, если ты этого захочешь, когда все уляжется. — Черта с два я разведусь с тобой, думаю я, даже когда говорю это, но мне нужно, чтобы она мне поверила. Мне нужно знать, скажет ли она мне правду, когда у нее будет шанс, будет ли она сопротивляться.
Если она захочет остаться.
— Ты можешь поехать в Париж, — продолжаю я. — Ты все еще можешь сделать свою карьеру. Я поговорю с директором Джульярдской школы и устрою так, чтобы ты закончила свои занятия и получила высшее образование. Теперь ты можешь вернуться к своей жизни, София. Опасность миновала. Так что, я полагаю, в нашем браке больше нет необходимости.
Между нами повисает долгое молчание, и мне интересно, собирается ли она в конце концов признаться или сохранит свои секреты. И если она это сделает, что мне тогда делать?
И вот, наконец, она поворачивается ко мне и смотрит на меня впервые с тех пор, как я вошел в комнату, и произносит слова, которые я так долго ждал услышать.
— Лука, я беременна.
СОФИЯ
Я чувствую себя так, словно мое сердце вот-вот выскочит из груди. Он дал мне выход. Побег. Я могла бы это принять. Я могла бы сохранить ребенка в секрете и принять его предложение уехать. К тому времени, когда придут роды, я уже была бы в Париже. Уехала бы в Лондон.
Никогда больше не вернулась бы на Манхэттен. Оставила бы все это позади.
Не так давно это было всем, на что я надеялась и о чем молилась. Но теперь я точно знаю, что это больше не то, чего я хочу. Я не хочу жить отдельно от своего мужа, и я не хочу уезжать. Я убила ради него. И теперь я готова сражаться за него.
Для нас.
— Как давно ты знаешь? —
