Скверная голубая кровь (ЛП) - Станич К.М.

— Потому что Плебеи могут засунуть твою голову на гильотину, если увидят тебя с Работяжкой? — предполагается, что это шутка, но Тристан, похоже, не находит это смешным. Он просто сидит и смотрит на меня, его волосы цвета воронова крыла падают ему на лоб, он проводит языком по нижней губе, когда отводит взгляд.

— Не могла бы ты принести часы и ожерелье в понедельник? У меня есть наличные.

— Мне не нужны твои наличные, Тристан, — шепчу я, но у меня всё ещё есть дебетовая карта, которую он мне оформил, так что, полагаю, это не совсем правда. — Но да, ты можешь забрать их обратно.

Он на мгновение замолкает, и мы оба замираем, когда подходит официант и мы делаем наш заказ. Никто из нас ничего не говорит, пока мы сидим и ждём свою еду, но, когда его нога задевает мою под столом, наши взгляды встречаются. Как будто между нами протянулась ниточка, которая сближает нас, в то время как каждая рациональная часть меня говорит, что я должна держать нас порознь.

«Это все ради пари», — говорю я себе, но даже это ложь. Интересно, чувствовали ли ребята когда-нибудь нечто подобное, когда были со мной в прошлом году? Боролись ли они когда-нибудь с какими-нибудь настоящими эмоциями?

— Почему ты выбрала его? — внезапно спрашивает Тристан, но я замечаю, что он не отодвигает ногу. Мы продолжаем соприкасаться. — Почему ты выбрала Зейда?

Я прикусываю нижнюю губу и отвожу взгляд, но у меня нет ответа на этот вопрос. Я не хотела выбирать; я ненавидела этот выбор. Но это реальный мир, и я не смогла бы заполучить всех троих. Правильного выбора не было, и каким-то образом я знала, что независимо от того, чьё платье я надену, оно будет неправильным.

— Это сложно, — шепчу я, но Тристан хмуро смотрит на меня. — Что? Я испытывала чувства к вам. Разве не в этом был смысл пари? Чтобы заставить меня… думать, что я, возможно, влюблена в вас? Вы все преуспели, вот и всё. Если тебе нужны ещё трофеи, я закажу их для тебя. — Он снова обращает своё внимание на меня, и его руки на столе сжимаются в кулаки.

— Ты думаешь, тебе было тяжело? — спрашивает он, и в его голосе слышится нотка беспомощности в сочетании со сталью, которую я не понимаю, которую не могу истолковать. Его серые глаза полны ярости и затуманены разочарованием. — Я не умею любить. Я никогда не узнаю, действительно ли кто-то любит меня, или им нужно моё имя или мои деньги. И мой отец… ты видела моего отца, когда он подарил мне часы. Кроме того, я не дурак: я знаю, что это была ты возле VIP-комнаты на лыжной базе. Он не любит меня: я принадлежу ему. Я всего лишь пешка в его дерьме.

Я с трудом сглатываю, моё сердце бешено колотится. Мой первый ответ — протяжно произнести: ах, бедный маленький богатый мальчик. Я должна. Я должна была сказать это и увидеть, как на его лице бы промелькнула обида. Но есть спор… и ещё, есть моя человечность. Я не могу заставить себя сказать это.

— Если ты действительно этого хочешь, однажды ты сможешь это найти, — шепчу я, и Тристан пристально смотрит на меня поверх стола.

— Найти что? — рычит он, протягивая руку, чтобы взъерошить свои тёмные волосы.

— Любовь. Это реально полюбить тебя, за то, что ты — это ты, Тристан. Поверь мне, я знаю: я уже любила.

Он опускает руку и смотрит на меня так, словно увидел привидение.

В следующее мгновение он встаёт и сталкивает тарелки, чашки и столовое серебро на пол. Они с грохотом бьются, когда он наклоняется и хватает меня за галстук, дёргая вперёд, прикрывая поверхность стола своим телом. Его рот прижимается к моему, и я ломаюсь и сгораю миллионом разных способов.

Язык Тристана скользит по моей нижней губе, втягивает её между зубами, а затем овладевает мной целиком и полностью, так, как я всегда мечтала. Мои руки поднимаются, чтобы схватить его за рубашку, но он хватает оба запястья в свои и удерживает их на месте между нами, создавая впечатление, что я умоляю его о большем. Может быть, так оно и есть, я не могу сказать.

Он целует меня до тех пор, пока дверь на кухню не открывается и не появляется наш официант.

Когда он отпускает меня, внезапный разрыв между нами будто погружает меня в лёд, и я откидываюсь на спинку стула.

Тристан выбегает из столовой, хлопает дверью и оставляет меня с салатом, колотящимся сердцем и целым торнадо эмоций, которые разрушают меня изнутри.

Чёрт.

Месть лучше подавать холодной, верно? Она же кажется обжигающе горячей, и я не уверена, ненавижу я это… или люблю.

Глава 19

Во время моих занятий с Кридом я стараюсь, чтобы мы поговорили о чём-то другом, кроме учёбы. Я даже принимаю несколько приглашений от Миранды потусоваться в их квартире. Постепенно Крид начинает приходить в себя, и, хотя он игнорирует меня в коридорах, он очень близок к тому парню, которого я помню по прошлому году, когда мы были наедине.

Мы вернулись к просмотру фильмов на его диване, и это не редкость, когда я прихожу и застаю его в одних спортивных штанах, с полотенцем на шее, со стаканом воды в руке, когда он окидывает меня взглядом своих холодных голубых глаз.

Как ни странно, труднее всего мне уговорить Зейда поговорить со мной.

Через неделю после весенних каникул мне это надоедает, и я выслеживаю его в музыкальной комнате, когда он играет на гитаре. Он не замечает меня, пока я не оказываюсь прямо рядом с ним, напевая себе под нос какую-то песню, которая, к моему удивлению, мне действительно нравится. Я никогда особо не увлекалась современной музыкой, так что для меня это очень важно.

— Эй, Черити, что ты здесь делаешь? — спрашивает он, моргая своими зелёными глазами и выглядя почти застенчивым из-за того, что его застукали с инструментом в руках. Я скрещиваю руки на груди и наблюдаю за ним, когда он откладывает гитару в сторону и поворачивается, чтобы посмотреть на меня. Он выглядит слишком уставшим, чтобы изображать из себя придурка рок-звезду по полной программе.

— Я здесь, потому что ты избегаешь меня. — Ноздри Зейда раздуваются, но ему негде спрятаться, поэтому он вынужден сидеть там и разбираться со мной. — Почему? Ты рассказал мне о плане Тристана с эссе и тестом, а потом пришёл ко мне в комнату, чтобы рассказать о пари, которое заключили девочки. Тебе, должно быть, не всё равно, иначе ты бы не беспокоился. Кроме того, для парней, которые утверждают, что ненавидят меня до глубины души, Крид и Тристан, похоже, готовы потусоваться со мной.

Плечи Зейда напрягаются, и он стискивает зубы. Он проводит татуированной рукой по другой, не менее татуированной руке. Его рукава закатаны, красный галстук полностью развязан и свисает поверх почти расстёгнутой рубашки.

— Отвали, Черити, — говорит он, но пыла в нём уже не осталось.

Интересно, что ещё происходит за кулисами с парнями, о чём я не знаю.

— Тебе не следовало возвращаться сюда, понимаешь? Разве мы не дали понять, что тебе здесь не место?

— Почему? — я бросаю вызов, делая шаг вперёд и занимая его место. Мой пульс колотится так быстро, что у меня начинает кружиться голова. — Потому что я бедная? Или потому, что ты не хочешь, чтобы мне было больно?

— Оба варианта? Ни то, ни другое? Я, блядь, не знаю. — Он встаёт, и я вынуждена сделать небольшой шаг назад, чтобы мы не соприкоснулись. Я и забыла, какой он высокий, какой красивый, его волосы только что выкрашены в тот же прошлогодний цвет морской волны. Трудно отвести взгляд от колец на его губах, когда он начинает дразнить их языком. — Послушай, ты уже отняла у меня мою музыкальную карьеру. Чего ещё ты хочешь?

— Я хочу, чтобы мы снова стали друзьями, — выпаливаю я, сама того не желая. Я на самом деле начинаю задаваться вопросом, не отклоняюсь ли я здесь от выбранного пути, не происходит ли между нами чего-то большего, чем просто месть и гормоны.

— Ага, ну, мы никогда и не были друзьями, — говорит он, но когда он пытается уйти, я хватаю его за руку и сжимаю её. Наши глаза встречаются, и я отказываюсь отводить взгляд первой.