Разрушительная любовь - Ана Хуанг
Аву и Бриджит.
Они смотрели на меня с глубочайшим ужасом на лицах.
Мне потребовалось неимоверное усилие воли, чтобы не проявить заметной реакции.
– Ясно, – скучающим голосом протянул я. – Прости, дядя, но я не вижу ничего – и никого – стоящего хотя бы собачьего дерьма, не говоря о пятидесяти миллионах долларов.
На лице Авы виднелся небольшой порез. Ее щеки были мокрыми от слез, и она смотрела на меня широко раскрытыми глазами, с явным ужасом. На руках проступили синяки от пальцев мужчины в камуфляже, и я заметил покраснения и натертости от веревки на запястьях.
Аве. Больно.
В животе вспыхнула дикая, всепоглощающая ярость и заполнила каждый дюйм моего существа.
Я бросил взгляд на мужчину в камуфляже, и он посмотрел на меня в ответ. С уродливой морды сочилось самодовольство.
Ненадолго.
Сегодня он умрет. Медленно. Болезненно.
Я с удовольствием разглядел на нем несколько порезов и синяков. Ава и Бриджит явно сопротивлялись – впрочем, это не имело значения.
Он осмелился прикоснуться к моей собственности, и теперь я заставлю его мечтать о смерти.
Охранник, которого я нанял присматривать за Авой на случай, если дядя задумает провернуть подобное дерьмо, тоже умрет за некомпетентность.
Рядом с Авой заерзала бледная Бриджит. Мужчина предупреждающе дернул ее за руку, но, к ее чести, она не сдвинулась с места. Только бросила на него презрительный взгляд.
Царственная принцесса, даже в лапах у похитителей. Кстати говоря – где, черт подери, ее телохранитель?
Рис – бывший «морской котик». Он должен быть куда компетентнее нанятого мной придурка.
Но раздумывать над этим вопросом было некогда. Я снова переключил внимание на дядю, который многозначительно ухмылялся.
– Алекс, тебе меня не одурачить, – пропел он тонким, пронзительным голосом. – Я видел, как ты на нее смотришь. Это из-за нее ты затормозил план мести. Ты ее любишь. Но сможет ли она любить тебя, когда узнает, что ты наделал?
Невидимая рука сдавила мне горло. Я задышал чаще.
Я понимал, что задумал дядя. Он вынуждал меня признаться – в моей самой огромной лжи, в моем самом страшном поступке. Он хотел, чтобы Ава меня возненавидела.
И самое ужасное – мне пришлось это сделать. Я был готов отказаться от Авы ради ее спасения.
– А вот тут ты ошибся, – протянул я, глядя Ивану в глаза. – Дядя, ты меня недооцениваешь. Она всегда была лишь пешкой в моей игре. Как думаешь, почему я отдалился, когда ее отца посадили в тюрьму? Она стала мне бесполезна. Но признаю, секс был хорош, – я пожал плечами. – Я не порвал с ней окончательно исключительно по этой причине.
Краем глаза я увидел, как дернулась Ава.
– Прости, солнце, – я заставил себя произнести ее прозвище с насмешкой. – Карты раскрыты, а значит, я могу рассказать тебе всю историю целиком. Человек, о котором я тебе рассказывал, – убийца моих родителей. Им был твой отец – ну, фальшивый отец. Майкл Чен.
Ава изумленно вытаращила глаза, и Бриджит наконец утратила самообладание – ее резкий вдох был слышен даже сквозь кляп.
– Я всегда знал, – я оттолкнулся от стены и направился к ней. Мужчина в камуфляже напрягся и сделал шаг в мою сторону, но Иван с восторженной улыбкой махнул ему рукой. Ублюдок наслаждался происходящим. – Думаешь, на первом курсе нас с Джошем случайно поселили в одном доме? Крупная взятка нужному человеку творит чудеса, а врага лучше всего уничтожать изнутри. Я разыгрывал карту «погибших родителей», вызывая у Джоша сочувствие, пока он не пригласил меня на каникулы, – и когда все ложились спать, я шпионил. Установил в вашем доме жучки, рылся в документах твоего отца… И нашел массу интересной информации. Как думаешь, почему за последние годы его бизнес постигло столько неудач?
По щеке Авы скатилась слеза, но я продолжал. Прости, солнце.
– Я разваливал его империю кусочек за кусочком, а вы с Джошем даже не подозревали, – я тихо рассмеялся, несмотря на пожар в груди. – Этот год должен был стать кульминацией. Я собирался наконец осуществить свой план по публичной и унизительной ликвидации его компании. Но мне требовалась дополнительная информация, требовался предлог еще раз побывать в его кабинете. А Джош – мой билет в ваш дом на каждый День благодарения – объявил, что едет волонтером в Центральную Америку. Так не вовремя. – Я провел рукой по ее лицу, понимая, что, возможно, прикасаюсь к ней в последний раз. – И тут появляешься ты. Самую трудную часть работы Джош сделал сам, когда попросил за тобой присмотреть, но я подкинул идею переезда в его дом. В конце концов, – я улыбался, пока сердце медленно разрывалось на части, – гораздо легче влюбить в себя девушку, если вы видитесь каждый день. И ты влюбилась. Так легко, что мне даже стыдно. Милая, доверчивая Ава, ты так стремилась чинить все сломанное. И так отчаянно нуждалась в любви, что брала ее везде, где только можно.
Ава качала головой, ее грудь вздымалась и опускалась. Она перестала плакать, но глаза горели гневом и болью. Умница. Ненавидь меня. Не плачь из-за меня. Никогда из-за меня не плачь. Я того не стою.
– Ночью после ужина в честь Дня благодарения я наконец нашел нужную информацию, – продолжил я. – Когда бизнес твоего отца начал рушиться, он впал в отчаяние и заключил несколько дрянных сделок с дрянными людьми. У меня все было готово… ФБР, медийный цирк. – О планируемом убийстве Майкла в тюрьме я умолчал. Присяжные еще не вынесли своего вердикта. – Но представь мое удивление, когда к тебе вернулись воспоминания. Словно ранний подарок на Рождество. Если у меня не получалось упечь его из-за бизнеса, можно было задействовать покушение на убийство. И это сработало. Вот только… – я повернулся к дяде, чьи глаза угрожающе вспыхнули, – я ошибался. Майкл оказался ни при чем. Верно, дядя?
Губы Ивана растянулись в тонкой усмешке. Он стал совсем не похож на человека, который привел меня в свой дом и растил как сына – по крайней мере, я так думал. На строительство отношений уходят годы, но достаточно секунды, чтобы их разрушить, – а наши были разрушены до основания.
Никому не доверяй, Алекс. Удары в спину всегда наносят те, от кого меньше всего ожидаешь.
– В этом вся прелесть, – сказал он, слегка поморщившись. Это крошечное движение доставило мне огромное удовольствие, – прошло две недели, и, должно быть, он уже испытывает серьезную боль, – хотя сердце разрывалось на части от взгляда Авы. Она смотрела на меня как на незнакомого человека.
