Между нами молния (СИ) - Даша Юлина
- Я все равно твой отец, Май. И я знаю, что ты поступишь правильно и принесешь, мне эту чертову флэшку. Ты же не хочешь, чтобы в прессе узнали о твоих проблемах, а репортеры навесили на тебя клеймо, дочь отъявленного преступника? Даю слово, что всё останется как прежде, я не буду втягивать вас в свои заботы и «Рыбин» останется ресторанным брендом номер один.
Отчего-то меня повергают в шок, размышления о размеренных буднях, о моем отце, который как ни в чем не бывало, станет разгуливать среди людей, продавать им порошок и наслаждаться не только сказочно вкусными креветками, но и обществом какой-нибудь молодой шлюхи, абсолютно безнаказанно и абсолютно свободно. Внутри воспламеняется злость и я со всей силы, со всей ненавистью даю ему пощечину.
- Либо ты навсегда исчезаешь из нашей жизни, либо я прямо отсюда еду к ментам. Понял?!
- И как я объясню исчезновение твоей маме? – размашистая речь с надменным взглядом, рушит все счастливые годы проведенные вместе.
- А придумай! Ты же такой гениальный и везучий наркоторговец!
На этом, я сбегаю по лестнице, несусь к машине и скрываю его отражение в зеркале заднего вида высокими столбами дорожного песка. Между выездом на главную дорогу, я глушу двигатель и реву, наполняя салон громким рыданием вперемешку с осколочной болью, которую, как мы уже выяснили, ничем не притупить. Ни одна анестезия не способна заглушить чувство полного опустошения.
***
Свежий флёр дождя, преследует меня от Лоо до въезда в частный район. Едва я пересекаю линию шлагбаума, торможу. Я не в состоянии сейчас показаться маме и лгать, что всё превосходно, и я просто расстроена, что скоро снова уеду. Поэтому, я оставляю машину под присмотром охранника и спешу по тротуару, набирая короткий номер службы такси. Через десять минут, я направляюсь к Руслану. Только он справится с нахлынувшим потоком моих слез. Скользкие, зигзагообразные капли текут по стеклам, и я откидываюсь на сидение, вспоминая «Надежду» и ночные грозовые ливни. Крыши наших домиков трепетали от ветра и выдерживали монотонные удары до самого рассвета. Я и Машка, совершали перекличку и шептались, пока, третья жительница, смотрела цветные сны. В такие моменты, я была безумно рада, что она напросилась жить в мой домик. Водитель проезжает заправку, и я слегка нервничаю. А вдруг, Рус, вне дома и совсем не ждет моего позднего визита? Пожалуй, я должна была его предупредить. Но надо было раньше думать.
Красивый особняк излучает свет в одном единственном окне на втором этаже. Я беру Айфон, пишу сообщение и вижу, как гаснет огонек лампы, а пять мгновений спустя, Минагаров выскакивает на улицу и, промокая до нитки, смотрит, как я расплачиваюсь с таксистом и бегу к нему навстречу.
- Рус!
- Ты со мной. Тише.
Он обнимает меня мертвой хваткой и ставит на носки своих ботинок. Мы начинаем пританцовывать под дождем и слушать, как шелестит листва деревьев по обеим от нас сторонам.
- Прости меня…прости, прошу. Я забыла уладить вопрос с твоим отцом…
- Потом. Просто прислушайся, как наши сердца бьются в унисон.
- Так убаюкивает…
- Я буду очень крепко тебя держать, детка, а ты ни о чем не думай.
Ловя нехитрый дождевой ритм, Рус сначала еле слышно, а потом заметно громче, напевает песню, которую, я точно знаю, но в такой миг, никак не могу сообразить откуда. Я плачу и теснее прижимаюсь к парню, чья грудь сотрясается от пения. Определенно, это лучше, чем разбираться с матерью, которая я уверена, будет страдать так же сильно, как я. И возможно до конца своих дней жалеть о том, что поверила молодому, перспективному парню Денису. Для нее Миронов, любящий муж, желающий всем только добра и успешный бизнесмен, совсем недавно получивший награду от кулинарной ассоциации. Она не перенесет внезапных перемен. Но…об этом чуть позднее.
Когда я открываю глаза в следующий раз, то различаю потолок с закругленными углами. Мои вещи аккуратно развешаны на стуле, а в кроссовки погружены блоки от электросушилки. Я поворачиваюсь на бок, и нос к носу, встречаюсь с Русланом. Он подтягивает одеяло на мои плечи и оставляет руку сверху, чтобы оно больше не скатывалось.
- Я. Люблю. Тебя. – Бормочу в полтона и целую горячие и немного обветренные губы. Ответом мне служит ровное сопение.
Глава 36. Руслан
Фантазии такая странная штука. Для кого-то они смысл существования, для кого-то замена реальности, а для меня, катушка воспоминаний, что я разматываю по мере надобности. Я помню, как представлял Майю в салоне своей старой тачки, как хотел ее в столовой, вовремя драки с Акуловой, как загадывал вместе с ней желание, отправляясь на поиски созвездия Дельфина. Сейчас она спит на моем плече, а спелые, как вишня губы, манят своим слегка приоткрытым видом. Я отрываю голову от подушки и целую девушку. Утренняя сладость, сохранившая привкус ночи, возбуждает не на шутку, и я накрываю рукой ее обнаженную грудь, что сам же и освободил прошлым вечером. Дремавший сосок, возвышается от одного моего прикосновения, а Майя сонливо хмыкает и вновь успокаивается. Член в прямом смысле, упирается ей в бедро, и я решаю довести до конца начатые ласки. Насилуя рот малышки жадными поцелуями, я спускаюсь по шее, запинаюсь носом о ключицу и им же, раскачиваю розовый холмик, вызывая набеги мурашек по контуру ореола. Я кусаю и оставляю засосы по всей поверхности нежной кожи. Майя поднимает налитые сном веки и улыбается. Слова вот-вот сорвутся с ее уст, но я прикладываю палец к мягким губам своей девочки, и она обволакивает его слюной. Черт…Мне необходима вся выдержка, чтобы не трахнуть ее после таких выкрутасов. Поэтому попрощавшись с правой рукой, помогаю себе подобраться к заветному бугорку, одной левой. Я раздвигаю бедра Майи и щекочу волосами идеально выбритый лобок, впиваясь зубами во внутреннюю горячую сторону ее ножек. Она всеми движениями намекает, чтобы я лизнул там, где находится сгусток ядерных импульсов. Только издеваться над ней в таком преимущественном положении, бесконечно приятно. Майя все ближе и ближе сползает к моему лицу и подушка, теряется где-то в тканевой неразберихе. Мучая короткими касаниями клитор, я получаю непередаваемое удовольствие от наблюдения за мимикой девушки: брови сталкиваются на переносице, челюсть крепко сжата, глаза умоляют дать разрядку. Но я отстраняюсь, вырастаю сверху, как
