Я не твоя - Элен Блио
Сижу неподвижно. Отсчитывая мгновения. Понимаю, что сейчас, в эти самые минуты Зоя наверху. С ним.
Им хорошо. Они счастливы. Они заслужили это счастье.
А я…
Не знаю, сколько минут или часов я сижу вот так. Наконец, встаю, выхожу к морю.
Оно спокойное. Почти черное под звездным небом. Луна ласкает его своим светом.
Безмятежность растворена в воздухе.
Прощай, Зоя. Прости меня, если сможешь…
Хочется окунуться, уйти под воду с головой. Забыться.
Плыву, вперед и вперед, пока есть силы. Берег совсем далеко. Я в море один. Так просто взять и махом окончить все свои страдания.
Но я не имею права.
Я должен поднять на ноги сына. И брата. Заставить его шевелиться! Лечиться! Он должен встать! И мать… что будет с ней, если я…
И потом… Дочь. Светлячок! Я ведь и ей буду нужен! Обязательно буду! И сделаю все, чтобы на гордилась отцом.
Возвращаюсь в Москву на следующий же день.
Живу. Зарабатываю деньги. Строю, создаю, что-то уничтожаю, чтобы сделать новое. Трачу много средств на благотворительность- мама мне помогает.
Илик… о нем знаю мало. Он уехал один, далеко. Звонит иногда, сообщает, что жив и… почти здоров.
Почти ничего не знаю о своей родной дочери. Не могу заставить себя связаться с Петросом, даже бизнес с ним ведет дочерняя компания.
Сын мой растет замкнутым, молчаливым. Он очень сильный, сообразительный. И очень меня любит. Так радуется, когда я могу уделить ему время. Я сажаю его на коня едва он встает на ноги. Тренирую выносливость.
Живу. И не живу. В ящике моего стола все еще лежит алый платок, в котором золотые волосы…
- Тамерлан Александрович, - голос моего помощника звучит немного странно, - к вам пришла женщина, она не записана на прием и ее нет в вашем личном списке, но она настаивает на встрече, и говорит, что вы ее примете.
- Да… ну, если она так говорит. – почему-то сердце, которое давным-давно молчит, сейчас замирает, и работает словно с перебоями.
- Здравствуй, Тамерлан…
Глава 32.
- Зоя?
Не стесняясь разглядываю его, понимая, что он сильно изменился.
А ведь прошло всего пять лет! Сейчас, оглядываясь назад я думаю – как глупо, что я так сильно переживала, страдала из-за того, что получилось между нами. Вернее, из-за того, что не получилось.
Подумаешь, любимый мужчина решил жениться на другой. Это не самое страшное в жизни.
Теперь я это хорошо понимаю.
Потому, что знаю что самое страшное.
Самое страшное терять, и понимать, что ничего сделать не можешь.
Поэтому, когда можешь, то…
Делаешь!
Делаешь…
Именно для этого я здесь сейчас. Чтобы сделать.
- Здравствуй, Тамерлан. Извини, если отвлекаю.
- Нет, что ты… проходи. Присаживайся…куда тебе удобно.
Мне кажется, я физически ощущаю тот нерв, который сейчас дрожит в нем. Хотя, собственно – почему? Ведь не должен же?
Прошло пять лет.
Он… возмужал. Еще сильнее. Когда-то Тамерлан был для меня воплощением мужского начала, мужской силы. Но сейчас его мужественность словно выросла в геометрической прогрессии, все прибавилось.
Он стал еще шире в плечах, и даже как будто выше ростом.
Правда, я вижу седину на его висках. Странно. Он ведь еще совсем молодой? Мне тогда было двадцать, ему тридцать. Значит… сейчас всего тридцать пять?
- Изменился?
- Да.
- А ты… ты совсем не изменилась.
- Не правда.
- Извини, я… я не хотел тебя обидеть, - он словно смущается, осторожничает.
- Я не обиделась.
Стук в дверь, Тамерлан приглашает секретаря.
Странно, что с ним работает мужчина. Обычно в секретари берут девушек, стройных, привлекательных юных девушек.
Молодой человек закатывает тележку, на которой стоит кофейник, чайник, чашки, блюдо с фруктами и легкими пирожными.
- Чай, кофе?
- Если можно, капучино.
- Да, конечно, сейчас приготовлю. Для вас, как всегда, Тамерлан Александрович?
- Да, спасибо Ринат.
Смотрю, как секретарь наливает в большую кружку черный кофе.
- Капучино для вас будет готов через пару минут.
- Спасибо.
- Угощайся, Зоя.
- Я не голодна.
Он делает глоток. Я, не зная куда деть себя и с чего начать трудный для меня разговор, оглядываю стены кабинета. Застываю, задерживая взгляд на большой фотографии.
Это фото моей дочери. Нашей дочери...
Фото сделано, когда ей было три годика. Мы с Петросом тогда заказали специальную фотосессию в аквапарке.
Не спрашиваю, откуда у него фотография.
Уверена, что это мама.
Она рассказала мне о том, что Тамерлан приходил в день моей свадьбы. Он видел нашу дочь, мою дочь.
Мама призналась не сразу. Наверное, прошло несколько месяцев. Самых счастливых месяцев.
На следующий день после свадьбы мы с Петросом, с мамой и Светлячком уехали в Пафос на следующий день после свадьбы. Пафос – городок на другом конце Кипра, где жили родители моего супруга.
Встретили нас не просто тепло – жарко!
Меня приняли в семью безоговорочно, Светланку окружили любовью.
Наши мамы сразу нашли общий язык, мало того, у них обнаружилась общая подруга в Москве! Так тесен мир!
Мы провели несколько счастливых дней на их вилле. А потом…
Потом тоже было много счастливых-счастливых дней.
Мы вернулись в Лимасол.
Петрос решил помочь мне открыть свое небольшое дело – школу для детворы, где я бы учила их танцевать, рисовать, учить язык играя. Собственно, делать то же, что я и делала, но уже не как частный преподаватель, а как основатель собственной школы.
Мы с мамой разработали целую программу.
Много времени проводили в новом здании, которое выкупил мой муж – набирали и обучали персонал, провели день открытых дверей, приглашали спонсоров и учеников.
Светланка росла, и мы с Петросом стали посвободнее – могли оставить ее с мамой и укатить куда-нибудь…
Наверное, за год, полтора мы объездили полмира, Петрос научил меня кататься на горных лыжах и на серфинге. Мы занимались дайвингом. Даже на Килиманджаро вместе поднимались.
Правда, я ругала мужа на чем свет стоит, потому что этот подъем был весьма непростым.
Потом пришлось прервать все наши «активничания», вернуться домой на Кипр, потому что во время одной из поездок, к счастью, по Европе – по Шотландии – я внезапно почувствовала недомогание. Упала в обморок. У меня была дикая слабость. Петрос очень испугался, но доктор одной из клиник Эдинбурга заявил ему, что надо радоваться, а не пугаться, и стараться не таскать беременную женщину по Хайленду.
Петрос был на седьмом небе. Я тоже.
Особенно после не
