Влюбись в меня, Воробышек! - Янина Логвин
– Я дам Ваньке возможность набить мне пару синяков, но только разок. Так уж вышло, что я сильнее.
– Не надо.
– Что, видеть меня не хочешь, но жалко стало?
– Я ненавижу…
– Да, Ромашка, я это понял.
– Зачем ты им сказал про невесту? И что теперь делать?!
– Для твоего отца это было важно. Он у тебя гордый мужик. А я не хочу ходить со свернутой шеей и мучиться муками совести.
Зачем я сказал – сам не знал. Об этом только предстояло подумать, как и том, почему ответ дался так легко. Я мог казаться беспечным, но всегда знал, чего хочу, и постоянной девушки в моих желаниях не было. Не говоря уже о невесте.
До встречи с Маргаритой Вороновой.
– О, господи,…Это только я виновата, – выдохнула Ромашка. – Мне просто надо все рассказать родителям.
– Ладно, что-нибудь придумаем. Так ты обычно говоришь?
– Не вспоминай, это совсем не выход. А твой отчим, он… не рассердится на мою семью? Я слышала, он опасный человек… Ох, прости.
– Пусть только попробует. Тогда я нажалуюсь маме, и Босс станет не опаснее кролика. Уж, поверь, мне известно, кто в семье Градовых главный.
Черт, я снова несу чушь, но близость Риты, мягкость ее белокурых волос под ладонью и горячий шепот губ уже у моих пьянит голову.
Не знаю, как это вышло. Я просто соскучился по этим серым глазам. Удивительно глубоким и настоящим. Доверчивым, как в нашу первую ночь. Ни у кого таких нет. И по голосу.
Я просто хочу ее чувствовать.
Глава 25
Рита
Чужой дом, незнакомая комната, и мы – вновь вдвоем.
Воробышек стоит близко, его дыхание уже касается моих губ, и я опускаю ресницы, желая ощутить их прикосновение, как можно острее. Они у него горячие и мягкие, бесстыже-нежные, такие же смелые, как руки… и, нет, я ничего не забыла. Я просто старалась себе соврать.
Он целует меня. Тихо повторив мое имя, обхватывает мои губы своими, раскрывает их языком и… то, что я чувствую в этот момент, мгновенно опаляет мое тело желанием и проникает под кожу. Его тепло и запах. Его слова. Его теплая и сильная грудь у моей.
Он снимает ладони с моих плеч и ведет по голым рукам. Спускает до запястий… ниже… и встретившись с моими ладонями, переплетает наши пальцы – свои горячие, с моими холодными, продолжая поцелуй. Сейчас он не страстный, и не игривый, он словно необходимость, от которой невозможно отказаться… И, да, для меня тоже. Иначе я бы его остановила.
Так чего же я хочу? Чтобы он забыл меня, или не отпускал, вот как сейчас? Рассказать всем правду, или дать себе обмануться? Выкинуть из памяти слова Данила о своих целях и отношениях с девушками и быть с ним, пока однажды всё закончится, и его равнодушная улыбка не разобьет мне сердце?
Невеста.… Думаю, Данил действительно не хотел сделать больно моей семье. Со стороны этот красивый парень запросто мог казаться невежливым и даже грубым в своей прямоте, но я-то знала, что он совсем не циничен. Даже напротив – если захочет, то может быть очень внимательным. И он не посмеялся над тем моим глупым спичем в парке, хотя в тот день я выглядела не наилучшим образом и наговорила много лишнего…
Воробышек дает мне вздохнуть, целует линию скул и спускает губы на мою шею. Прижимает наши руки к моим бедрам и ведет их вверх, задирая платье… прижимаясь ко мне теснее. Мне нравится чувствовать его силу вокруг себя и успокаиваться в его руках, это так знакомо.
Но… неправильно. Всё неправильно. Как тот обман, в который мы оба угодили.
– Даня, нет… Пожалуйста! Я не хочу, – прошу, пока новый поцелуй не захватил нас, и я не забылась окончательно. – Мы не должны, слышишь?
Не сразу, но он отпускает меня. Оторвав губы от шеи, еще несколько секунд опаляет кожу горячим дыханием и только потом поднимает голову и проводит ладонью по лицу, словно заставляя себя очнуться.
– Да. Прости, – выдыхает. – Я не хотел… Не знаю, почему мне трудно удержаться, когда ты рядом. Черт… тебе сейчас точно не до этого.
Мы не смотрим друг на друга, чтобы не притянуться вновь, и я отворачиваюсь к стене. Поправляю волосы. Сегодня я заплела их в легкую косу, оставив концы свободно виться, и прическа заметно растрепалась, да и щеки горят. А ведь еще недавно я ощущала, что кровь во мне будто застыла.
Невероятно, как этот парень на меня действует. И что с этим делать, совершенно непонятно.
На мне котельное платье бледно-розового цвета, довольно короткое, с горловиной-лодочкой и открытыми плечами, и я обхватываю себя руками. Стоило Данилу отойти, и прохлада этого большого дома мгновенно касается кожи.
– Рита, присядь куда тебе удобно. Ты ведь так ничего и не ела? Твоя тарелка была пустой.
– Нет, но я не хочу.
– Я сейчас приду. Подожди меня здесь, хорошо?
Даня спрашивает серьезно, словно я и правда могу исчезнуть, и мне приходится повернуть голову и пообещать:
– Хорошо. Но куда я уйду? Я в этом огромное доме ничего не знаю.
Однако успокоиться не получается, даже когда он уходит, оставив меня в комнате одну. Оглянувшись по сторонам, скорее от растерянности, чем от любопытства, я присаживаюсь на край кровати – достаточно просторной для такого спортивного парня, как Воробышек, на которой лежит одна подушка и один темно-синий плед. Он выглядит достаточно уютным, чтобы захотелось под него забраться, но я тут же гоню эту странную мысль прочь, и перевожу взгляд дальше.
Письменный стол, компьютер, кресло… и вещи на спинке кресла – сброшенная футболка и полотенце. Дальше дверь в гардеробную; низкая длинная полка под телевизор; книжный стеллаж-органайзер, а в нем книги и… кубки. Неожиданно много кубков, кажется, спортивных. Отлитые из серебристого и позолоченного металла фигурки боксеров и боксерские перчатки – всё в виде призовых статуэток, и рядом на стене подвешенные
