Ложные убеждения (СИ) - Романова Ева

Эльвира подмигивает мне и достает из кармана медицинского халата ключи и вкладывает их в мою руку. Как раз в тот момент, когда дверь в палату открывается и на ее пороге появляется взъерошенный Марк. Быстро зажимаю ладонь с ключами и аккуратно прячу их под одеяло.

Женщина склоняется ко мне и целует в лоб, прошептав «я найду как связаться с тобой». Понимаю, что это было своеобразное прощание и я вряд ли еще скоро увижу эту добрую, но помотанную судьбой женщину. Благодарно улыбаюсь ей.

Она выходит из палаты, смерив Марка предупреждающим взглядом. Кажется, что он этого даже не замечает, не сводя с меня своих глаз, под которыми темной синевой обозначились следы от недосыпа.

— Я думал, что потерял тебя… Прости меня, — говорит он, как только дверь закрывается. Подходит к моей постели и встает на колени, приникая губами к пальцам на моих ладонях, — Прошу, не уходи. Я люблю тебя.

Что я там говорила? Что мне не нравилось, что Джонни играет на публику и лгал мне? Ха! Персонаж гораздо хуже стоит прямо передо мной. Лицемер. Жалкий, отвратительный лицемер, который играет роль уверенного альфа-самца и бедного побитого жизнью мальчика, когда ему это удобно.

По крайней мере Джонни всегда был честен с самим собой, никогда мне ничего не обещал и никогда не скрывал своего призрения к людям, которые ему не нравились, даже на публике. Оказалось, что, считая его самым большим злодеем, я сбежала к жалкому подобию мужчины с проблемами в голове. А теперь я и не уверена, что это был именно мой выбор, а не тщательно спланированный план манипулятора.

Вырываю руку из цепкой хватки Марка.

— Ты убил Коршунова? — задаю вопрос в лоб, — Хотя подожди, чтобы ты не мог оправдаться задам вопрос так: по твоему приказу Коршунова довели до смерти?

Мужчина виновато склоняет голову и слегка кивает. Ухмыляюсь этой жалкой картине.

— Самолет предназначался не мне? — очередной выстрел в упор.

— Да, — шепотом признается он.

— Хоть одна наша встреча не была тщательно спланированной?

— Да, — поднимает с надеждой взгляд на меня.

— Какая?

— Самая первая, в отеле…

— Понятно, — киваю и разочарованно смотрю на него.

— Не уходи, пожалуйста, — повторяет он, — Ты делаешь меня лучше. С тобой я могу бороться со своими демонами. Пожалуйста, не смотри на меня так. Твой осуждающий взгляд больнее чем ножевое.

— Я вообще не хочу на тебя смотреть, Марк, — прерываю его стенания и пафосные фразы, — Лучше я тебя не делаю и никогда не сделаю. Лучше тебя сделает только практика с терпеливым психологом. И то не факт.

— Я готов на все, — снова пытается поймать мою руку, но я убираю ее подальше, — Мы пройдем через это вместе, я вер…

— Я не хочу! Марк, я не хочу проходить через это! Это не моя борьба и я не хочу быть частью твоей безумной семейки! Я не люблю тебя! — отвожу взгляд к окну. Наконец-то я призналась в этом не только ему, но и самой себе.

— Уходи, — рявкаю и слышу, как через минуту полной тишины хлопает дверь.

Зарываюсь под одеяло, роняя безмолвные слезы. Все это время я была под натиском его характера, его решений, его мнения. Рядом с такими мужчинами ты сгораешь, они подминают тебя и твою волю под себя, не считаясь с твоими желаниями. И делают они эти изощренно. Ты даже не замечаешь, как вся твоя жизнь начинает крутиться вокруг него. Не замечаешь, как подстраиваешься и ломаешь свои убеждения ради него.

Выхожу на крыльцо медицинского центра, закутавшись в пуховик. Приближающаяся зима медленно набирает обороты. Дыхание вырывается белыми облачками, а яркое солнце заставляет вспомнить строчки «мороз и солнце; день чудесный!».

— Привет! — слышу знакомый голос.

Щурясь, наблюдаю, как Никита взбегает по лестнице.

— С выпиской тебя, — обнимает меня и забирает мой чемодан.

— Спасибо, — впервые за последние дни искренне улыбаюсь. Как никогда рада видеть своего друга.

Никита укладывает чемодан в багажник своей машины, пока я усаживаюсь на переднее сидение.

— Мне кажется я должен извиниться за то, что ты оказалась здесь, — делится своими мыслями Джонни, садясь за руль.

Закатываю глаза и улыбаюсь:

— Да, как ни крути, наши с тобой недоотношения послужили катализатором запуска этой долбанутой цепочки событий, но это не делает тебя виноватым.

— Но если бы я тогда не повел себя как мудак, то тогда все могло бы быть по-другому…

— А бы, да кабы… — хмыкаю я, — Что произошло, того не изменить. Зачем сейчас думать о том, как могло бы быть?

Никита пожимает плечами и неловко улыбается.

— Ты права. Главное, что виновные понесли наказание. Кто-то моральное, а кто-то физическое, — вопросительно смотрю на него, — Ну, Марку, по его мнению, ты разбила сердце. Думаю, он еще долго будет приходить в себя и восстанавливать свое уязвлённое эго. А Даша, по словам Дианы, сейчас в ссылке. Отчим ее отправил к своим дальним родственникам в какой-то богом забытый городок на Севере. Говорит там ни связи, ни интернета, только грядки копает в мерзлой земле, — хмыкает Никита и делает паузу, — Я с ней расстался, кстати…

Молча киваю, не совсем понимая, зачем мне данная информация.

Никита переводит тему, обращая внимание на тот самый букет в моих руках:

— Так и не узнала кто нашел тебя и привез в больницу?

— Нет, — вздыхаю, разглядывая черные бутоны, — Ни медсестры, ни охранники не знают. Никакой информации. Только это, — киваю на цветы.

— И никакой записки?

— Никакой, — пожимаю плечами, — Может Эльвира знает. Спрошу ее, когда она выйдет на связь.

— Тогда подождём, — подытоживает Никита и вводит в навигатор адрес, отданной в мое распоряжение квартиры, — Какие планы на будущее?

Опускаю козырек, чтобы спрятаться от солнца.

— Зализать раны, дождаться, когда лицо придет в божеский вид и съездить домой к родителям, — истерически хихикаю.

— Просто съездить? Ты вернешься? — Джонни поворачивается ко мне, чтобы разглядеть эмоции на моем лице.

— Может быть, может быть, — лукаво улыбаюсь, крутя в руках визитку, которую мне успел вручить Стеф на открытии ресторана.

Никита улыбается мне во все тридцать два зуба, и мы выезжаем на дорогу, вливаясь в утренний поток машин.

Доп. глава. Воспоминания Эльвиры

Я помню этот день так же ясно, как будто и не прошло почти два десятка лет. Жаркий июльский день, жарит, как в каменной раскаленной печи. Мой второй день в столице. До сих пор воодушевленная тем, что сумела поступить в медицинский вуз на бюджет, радостно мою ложку для мороженого в небольшой пластиковой плошке и мечтаю о первом учебном дне.

Голова безумно чешется под дурацкой пилоткой, которая является частью моей рабочей униформы. Не имею права ее снять даже на секундочку, чтобы передохнуть. Но за несколько часов под палящим солнцем я научилась не обращать на это внимания, а лишь концентрироваться на приятных мыслях и благодарить вселенную за то, что дала мне возможность находиться там, где я сейчас. Не всем везет так как мне, приехать в столицу, бесплатно жить у давней подруги моей бабушки и в первый же день устроиться на работу.

Одна из каруселей в парке останавливается и отпускает своих радостных посетителей, а те прямиком всей разноцветной толпой направляются к моей тележке с мороженым. Детишки выпрашивают своих родителей вкусные, таящие на солнце шарики. Кто-то шоколадное, кто-то ванильное, кто-то грушевое. Кто-то в рожке, а кто-то в пластиковой креманке. Быстро выполняю заказы и принимаю оплату, не замечая, как очередь редеет, а затем и вовсе рассасывается.

Перевожу дух и беру из небольшого ящичка охлажденную бутылку воды и делаю спасительный глоток, блаженно зажмурившись.

— Извините, не отвлекаю? — слышу приятный, низкий голос.

Распахиваю глаза, быстро ставлю бутылку обратно и поднимаю взгляд на клиента. Перед моей тележкой стоит статный мужчина, немножко в теле, с шапкой медного оттенка волос на голове. Он облачен в льняной костюм и держит руки в карманах своих шорт-бермуд. Не стесняясь, разглядывает меня заинтересованным взглядом светлых глаз.