Соль на моих губах - Анна Владимировна Дубинская
Ну что он в самом деле? Не могу я вот так перед ним щеголять, пока…
В коридоре нахожу свою сумку и достаю телефон. Мои догадки подтвердились. Бабушка звонила целых три раза. Быстро перезваниваю ей.
– Алло, бабуль привет. Прости, что не сообщила о задержке. Я скоро буду.
– Дарья, ничего страшного. Ты же сказала, что на работе.
– Так ты не переживала?
– Нет, чего мне переживать. Мы гуляем. Пошли с Мариной до аптеки. Но не нашли мое лекарство. Вот хотела тебя попросить заехать в крупную аптеку и посмотреть. Где-нибудь по дороге домой.
– Хорошо. Обязательно заеду, – облегчённо вздыхаю.
Прощаюсь с бабушкой и возвращаюсь в комнату. Семён успел одеться. Я застаю его в домашних спортивных шортах, но без футболки. У него красивая спортивная фигура. Сегодня ночью я ощутила это своими ладонями, когда несмело трогала его. А сейчас вот так вижу его совсем близко. И тот факт что я до сих пор без одежды чрезвычайно сильно смущает.
Увидев меня, он встаёт с кровати и подходит ближе.
– Ну как? Все улажено?
– Да, все хорошо. Меня никто не потерял, – с улыбкой произношу.
Семён оглядывает меня внимательным взором. Задерживается на груди, а потом на бедрах.
– Ты слишком быстро убежала от меня… – обнимает меня, притянув очень близко.
– По утрам ты особенно красива, – целует сначала нежно и медленно.
Начинаю таять в его руках… Что же он со мной делает.
Нас накрывает чувственная волна желания. Семён сдергивает плед и утаскивает меня обратно в постель.
Глава 45
Как бы нам не хотелось понежиться рядом друг с другом, через час мы начинаем собираться. Я уговариваю Семёна все же отвезти меня домой.
Семён неторопливо одевается. Он спокоен и умиротворен. Я наблюдаю за ним сидя в кресле. Улыбаюсь, но мысли мои то и дело скачут и возвращаются к нашему разговору про его маму…
Снова набираюсь смелости. Делаю глубокий вдох. И… не успеваю начать.
Парень перебивает меня, заметив перемены моего настроения.
– Что-то случилось? – смотрит в глаза.
Поправляю волосы, оттягивая неприятную беседу. Смотрю то на руки, то снова на него.
– Говори, я же все вижу, Даш.
– Хорошо… – набираю в легкие воздух, – Семён, у меня ещё есть немного времени. И раз мы здесь одни, нам никто не мешает… Прости меня заранее, но я хочу поговорить о твоей маме… Снова.
– Ты ведь не отстанешь? – садится на кровать, разминая шею.
– Нет, – тихо отвечаю.
– Черт. Зачем все усложнять? Я… все тебе уже рассказал.
Семён начинает злится. Но я непоколебима. Я должна поговорить с ним.
– Семён, я хочу, чтобы ты съездил к ней. Хотя бы один раз. Тебе ведь самому станет легче. Ты же мучиешься из-за этого. Я все вижу. Навести ее один раз, всего один…
– Не поеду, и не проси… Серебрякова…
Его голос становится колко-холодным. Как будто разговор о ней заставляет его резко меняться. Он снова становится чужим, не моим. Не тем Семёном, который целовал меня все ночь и шептал на ухо самые нежные слова в мире.
– Семён, откуда столько жёсткости? Она же твоя мама. Она родила тебя, носила под сердцем, воспитала. Неужели ты думаешь, она не хочет тебя видеть перед смертью?
Говорю открыто как есть. Лучше сейчас переубедить его и оставить с разорванной душой в клочья. Чем потом он будет всю жизнь жалеть, что не успел с ней попрощаться. Хуже уже точно не станет.
– Семён, я настаиваю. Честно. Вот не знаю. Хочешь, поедем вместе? Ты должен это сделать!
– Нет. Я не знаю. Разговор закрыт. Я ничего не должен, – он встаёт и начинает перебирать какие-то вещи.
Берет вчерашнюю футболку и осматривает ее.
– Черт, испачкал, – явно хочет ускользнуть от неприятной темы.
Я замечаю красный развод на краешке в самом низу.
– В чём?
Первая мысль приходит – кровь. Но парень спешит меня успокоить.
– Вином облили, пока я пробирался сквозь толпу, чтобы найти тебя.
– Ааа. Понятно. Могу помочь отстирать, я знаю отличный рецепт.
– Даже не сомневаюсь, если обычная стирка не поможет, то обращусь к тебе.
– Вот и договорились, – мягко говорю ему. – Сём… тебе не удастся меня заболтать.
– Попытка была дерьмовой, – он небрежно скомкивает футболку и бросает ее на кровать.
– Ты не виновен. Ты не виноват, что все так получилось… Это тебя терзает? Чувство вины?
– Ну, – отвечает отстранённо и отходит к окну. – Завтра с утра тренировка, меня не будет в универе. Не скучай. Если что случится, сразу пиши, я приеду.
Хм. При чем здесь университет? Снова уходит. Но я настроена решительно. Я встаю с кресла.
– Когда моя мама умерла, я тоже думала, что виновата, – подхожу к нему ближе. Обнимаю его и прижимаюсь щекой к напряжённой спине.
– Думала, что недостаточно хороша, и бог наказывает меня, отняв маму. Я училась прилежно всегда сколько себя помню – медали, награды, олимпиады, похвала от учителей за примерное поведение. Дома царила чистота, и я редко капризничала, помогала водиться с младшей сестрой. Любила маму… Но этого оказалось недостаточно. Судьба словно дала пощечину. Так тяжело было тогда это принять… И я… И я отдала бы все что угодно, лишь бы у меня появился шанс ещё раз ее увидеть. Посмотреть в ее бесконечно добрые глаза, обнять. Услышать как бьётся сердце, увидеть что она живая… Услышать голос родной… – шмыгаю носом.
Воспоминания о маме набрасываются на меня неожиданно и делают больно.
Слезы текут ручьями и попадают на спину Семёну. Он вздыхает, но молчит. Я провожу рукой вытирая влагу с его кожи.
– Прости, накатило…
Мне не хочется скрываться, не хочется уходить. Наоборот я чувствую его сильную спину и ощущаю поддержку. С ним
