Сильная. Желанная. Ничья - Елена Левашова
Парни ломают затвор калитки бензопилой и гурьбой вваливаются на территорию комплекса.
— Внимание, выходите с поднятыми руками! — слышу призыв в рацию и… выбираюсь из машины. Пробираюсь вдоль забора ближе — к эпицентру событий.
— Дымовая завеса. Липкин, приготовь. Двоим занять позицию возле входа. — Командует Козырев, осторожно следуя за группой захвата.
В бане слышатся шорохи, шаги, крики… Как будто кто-то спорит или плачет. Не понимаю… Осматриваюсь, краем глаза замечая Синельникова — узнаю его по брюкам и торчащему из бронежилета пальто. На голове Андрея балаклава, в руках… пистолет.
— Штурм! — приказывает Козырев.
Топот, рев голосов, щелчок затворов гаснут в шуме распахнувшейся с треском двери. В проеме замирает… я… То есть мой братец Артем, держащий перед собой Тами.
— Живым не возьмете, суки! — кричит он, выставляя ее вперед.
— Артем, отпусти мою жену. Я откажусь от завещания. — Выхожу из укрытия и поднимаю руки над головой так, чтобы Артем меня увидел.
— Не стрелять! — кричит Козырев, бросая на меня злой взгляд.
Снег хрустит под ногами, когда я подхожу ближе. Кровь ревет в ушах, глаза черным маревом застилает страх за Тамилу… Бледная, раздетая, с кровавыми подтеками на лице, она с надеждой смотрит на меня. Часто дышит, облизывая сухие губы. И дрожит, дрожит…
— Отпусти Тамилу, пожалуйста. Я даю слово мужчины — ты получишь свое наследство.
— Да подавись ей, сука!
Артем швыряет Тами вперед, на обледеневшее каменное крыльцо. Она стонет и падает на колени. Бросаюсь к жене, в считаные секунды преодолев расстояние между нами. Подхватываю ее на руки, прижимаю любимое тело к груди, позабыв обо всем на свете.
— Тами моя, господи… Иволга моя.
— Ва-а-ацлав! — кричит Тамила.
Не успеваю проследить за ее взглядом — Тами резко поворачивается, вытягивает руки вперед, закрывая собой мое тело. А потом я его вижу — тупое черное рыло пистолета. Тишину пронзает выстрел — птицы вспархивают, окна дребезжат, уши закладывает. Тяжелые шаги, крики, приказы — все смешивается в неразличимый гул. Но даже его заглушает звук моего разбившегося вдребезги сердца… Тами опадает в моих руках безвольной куклой… Ладони мгновенно пропитываются ее кровью, я оседаю на землю и вою как животное, задрав голову в серое небо…
Глава 50
Тамила
Не знаю, что возвращает меня на землю — нежная мольба Вацлава, звуки выстрелов, топот, голоса… А, быть может судьба, дающая второй шанс? Или мое желание жить цепляется за этот мир, как жучок-паразит? Я так хочу быть с ним — теперь я точно знаю — Вацлав лучший мужчина в мире! А я верю — в его любовь и наше будущее.
— Тами, очнись, милая…
— Вац, ее надо согреть. Там дежурит скорая за углом. — Похоже на голос Синельникова.
Приоткрываю веки, жмурясь от света, и тихонько стону… Прикусываю губы до крови, боясь пошевелиться и усилить боль.
— Тами?! Господи, не закрывай глаза, пожалуйста! — взмаливается Вацлав.
Он прижимает мое холодное, как ледышка тело к груди и куда-то бежит. Сквозь мельтешащие перед глазами крупные хлопья снега и голые ветки различаю «скорую», Андрея Борисовича, служебные машины, каких-то людей… Пытаюсь шевелиться, но замираю, обездвиженная жгучей болью.
— Все позади, Тами. Все уже закончилось, милая… — Вацлав кутает меня в теплое одеяло и укладывает на кушетку в «скорой». — Больше никогда так не делай, иволга. Зачем ты закрыла меня собой? Зачем, Тами? — и взгляд — взволнованный, уставший, потухший.
— Потому что я люблю тебя, Вацлав Черниговский… — шепчу бессвязно.
— Тами, я… Это точно то, что я слышу? — улыбается он, прижимаясь лбом к моему лбу.
— Я люблю тебя, Вацлав. Я так боялась, что не успею сказать… Мне так стыдно. Я… Вспомнила все, что произошло в тот день. Я вспомнила тебя… Но я ведь и подумать не могла, что у тебя есть брат. Вац, я хотела забрать деньги и сбежать с Сонечкой. — Мне тяжело говорить и дышать, но я должна сказать это мужу. Обязана. — Прости, если сможешь.
— Тами, помолчи, пожалуйста. Тебе надо успокоиться. Сейчас врач констатирует смерть Артема и других… и осмотрит тебя.
— Его убили?
— Да. И Хлыща, и Лешего… Все кончилось, Тами… Родная, я нашел тебя. Милая, любимая… Он бил тебя, иволга? Он тебя не…
— Бил, но не насиловал, нет. Мне его совсем не жаль, Вац.
Врач разрывает наши объятия. Слегка оттаскивает Вацлава от меня и осматривает кровоточащую рану. Из меня медленно вытекает кровь — тонкая струйка полностью пропитала свитер и одеяло.
— Пуля прошла по касательной, но задела плечевое сплетение. Судя по характеру кровотечения — артерия не задета. Я вытащу пулю и отправлю экипаж в дежурную больницу. Вам потребуется операция… — объясняет врач. Машина слегка кренится на бок — на ступеньке застывает следователь.
— Слава богу, вас нашли. Вацлав весь город поднял на уши. Приехал сюда, вопреки моим запретам. — Улыбается молодой мужчина в черном костюме и защитном жилете. — Я Козырев, следователь.
— Очень приятно и… спасибо вам. — Чувствую, как силы покидают меня — кончики пальцев немеют, по телу прокатывается крупная дрожь. Становится холодно.
— Я приеду к вам чуть позже — мне нужны показания. Дежурная бригада поехала за Зориным. Он единственный уцелевший участник убийства Василисы Симоновой.
— Козырев, отстаньте от моей жены — вы не видите — ей срочно нужно в больницу? Я сам отвезу, если бригада еще нужна здесь. — Взрывается мой грозный муж.
— Черниговский, не понимаю, как она вас терпит? — Козырев хлопает Ваца по плечу. — Поезжайте, — кивает он водителю.
Вацлав кидает ключи от своей машины Синельникову в руки и остается со мной в кабине. Гладит меня по лицу, шепчет нежности, рассказывает, как меня ждут дома Сонечка и Карина, как мы будем отмечать Новый год, украшать елку, печь грузинскую пахлаву… Я улыбаюсь, борясь с темнотой, застилающей глаза, пытаюсь отвечать, но выходит плохо… Вздрагиваю от сильных объятий мужа, сквозь полусон различаю лица склонившихся надо мной врачей, вижу яркие лампы над головой и слышу команду:
— Тамила Аркадьевна,
