Муж моей сестры (СИ) - Стоун Милана

Стою, вдыхаю свежий воздух через рот и, прислушиваясь, я понимаю, что где-то рядом идет ругань. Перебарываю своё состояние и иду проверить, в чем дело.

Зайдя за здание, я вижу настоящую пацанскую драку!

Мальчишку буквально прижили к стене и трое других навешивают грубые удары, толкают и ругаются отборным матом, который даже я не позволяла произносить себе никогда. Только и этот темноволосый мальчуган, что был явно младше остальных года на три, пытался давать сдачи.

Все происходило так быстро, что, когда я подбежала, он уже валялся на спине, а они его безжалостно пинали.

— А ну быстро прекратили! Эй! — кричу я, но близко не подхожу. — Я сейчас позову охрану. Живо его оставьте!

Эти засранцы и правда прекращают после моего вопля, смотрят на меня своими глазёнками, один так вообще мне не нравится. Толстый такой, волосы засаленные, лицо такое борзое, явно главарь этой «банды». Он больше всех лез в драку, пытался пинать прямо в лицо.

По телу проходят мурашки, нервно трогаю свой живот, надеясь, что мне не достанется. В этот момент приходит дикий страх.

— Сматываемся, пацаны, — говорит этот наглый задира, и, когда они проходят мимо, то он слегка толкает меня в сторону, и я чувствую жжение на шее.

Когда они уходят, я перевожу взгляд на паренька помладше, он так и продолжал лежать, ещё в таком месте, где не высохла лужа и вся его одежда измазана в грязи.

— Эй… — подхожу ближе, присаживаюсь и трогаю его за плечо, — мальчик, ты как?

Он резко садится, стонет от боли, и я, видя его лицо, прихожу в ужас.

Грязь и кровь смешались, под глазом замечаю не свежий синяк, нос разбит, как и одна из бровей.

На вид ему около семи-восьми лет, но глаза такие яркие, голубые, слишком пронизывающие для его возраста. Цепкие, я бы даже сказала.

— Я разве просил мне помогать? — недовольно прикрикивает, пытаясь подняться. — Зачем ты лезешь не в своё дело.

— Но тебя же избивали!

Я в шоке, он ещё и припирается. Сам не в самом лучшем состоянии, а смотрит на меня так, словно я блоха.

Ну и воспитание. Хотя, о чем это я, в таких учреждениях оно обычно отсутствует.

— Вам богатым, зажравшимся дамочкам этого не понять. Мне помощь не нужна, по крайней мере, не от таких как ты точно.

Поджимаю недовольно губы, ругаться это последнее, что я хочу. Мне вообще плакать хочется от его ужасного вида.

— Прости, я просто… Просто испугалась за тебя, — достаю из сумочки салфетки и протягиваю их ему. — Держи. Маленький говнюк…

Он вытирает лицо и выкидывает грязную салфетку на землю. Отплевывается кровью, и у меня сжимаются все внутренности.

Боже, как ему досталось…

— Что думаешь, если живешь с папиком и играешь в благородство, тебе поверят?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ Встаю, не понимая, с чего он решил меня принизить. Вот и помогай людям после такого. Но это же ребёнок, а то, что он грубит, так в этом нет моей вины. И его тоже, скорее всего, нет.

— Где здесь медицинский кабинет? — пытаюсь говорить строго, когда он все же поднимается сам. — Пошли, я тебя отведу.

Он меня уже и не слушает, идет, а я следом за ним, поражаясь его стойкости. Он же даже не заплакал, хотя получил по полной. И за что? Что такого он сделал?

Или драки — это привычное дело, но не такие же серьезные. Куда вообще смотрят работки. Это ненормально.

— Как тебя зовут? — спрашиваю, поравнявшись с ним, когда мы заходим в здание.

— Артём Князев, — гаркает на меня агрессивно, когда я приближаюсь к нему, потому что вижу, что его шатает. — Можно просто Князь.

Грозный мальчик, чем-то напоминающий Артура, такой же недовольный, но я-то знаю, как с такими себя вести. Я чувствую, что он неплохой, невоспитанный, да, но не злой. С ним я не чувствую себя в опасности.

— Ясно, а я Ева…

Не выдерживаю и беру его за руку, ощущая, настолько она ледяная в такую тёплую погоду. На ней так же присутствуют ушибы, синяки, костяшки побиты. Но когда я вижу маленькие круглые шрамы, то даже останавливаюсь, чтобы лучше их рассмотреть.

Это...

— Да не трогай ты меня, — вырывает он руку. — Дальше я сам.

Он буквально забегает в медицинский кабинет и захлопывает дверь перед моим носом.

Только вот оставлять его одного я отчего-то не хочу…

Глава 64

Выхаживаю около медицинского кабинета, нервно покусывая губы, думая о том, как там Артём и стоит ли мне его проверить, пока не слышу тяжелые шаги и оборачиваюсь на звук, сталкиваясь с яростным взглядом Минаева.

Сердце сразу улетает в пятки, а пульс зашкаливает.

— Ева, какого, сука, хера ты сбежала? — подходит он моментально, берет за плечи и встряхивает, обеспокоено разглядывая. — Я сказал тебе от меня ни на шаг. Стоило мне отвлечься на минуту, и ты исчезла.

Артур выглядит запыхавшимся, потерянным, будто он оббежал все здание, словно он сильно волновался.

Наверное, я должна была ему сказать, что хочу отойти, но не могу же я отвлекать его по такой ерунде постоянно.

Да и со мной же ничего не случилось.

— Я просто увидела драку и…

Артур меняется в лице, теперь уже выглядит более обеспокоенным и злым. Осматривает меня полностью, ища несуществующие травмы.

— С кем?! Тебя не тронули? В живот не толкали? — наглым образом ощупывает тело, ни капли не смущаясь, и даже не думает, что нас могут увидеть. Он бы ещё под платье залез, чтобы проверить! — Не молчи!

Иногда я поражаюсь его бестактности, порой он ведёт себя со мной слишком своевольно.

Боже, ну как можно быть таким паникером? Разве я похожа на девушку, которую недавно обидели?

Этот мужчина сведёт меня с ума, клянусь.

— Не переживай, ты вечно на нервах, я, честно, в порядке, правда ноги так устали…

Жалуюсь ему, стараясь перевести тему, иначе сейчас начнётся допрос с пристрастием. Только, кажется, он сразу меня раскусил, потому что его губы сжались в тонкую линию, и он нахмурился, но ругаться дальше не стал, знает, что мои нервишки могут пошаливать.

— Значит, домой, с бумагами решу в следующий раз, — кивает мой дорогой и успокаивается, видимо, осознал, что ничего страшного не произошло.

Однако, когда он пытается меня увести, я останавливаю его и стучу в дверь кабинета, заглядываю, вижу, что с мальчика сняли грязную майку и врач уже обрабатывает раны.

Синяки на худощавом теле точно оставят в памяти свой след, по телу проносится мерзкий холодок, но я решаю не вмешиваться. Только быстро спрашиваю, как он и кидаю грустную улыбку на прощание.

— Пока, Артём… — выдыхаю я, но ответа так и не дожидаюсь, Артём равнодушно отворачивается, а у меня начинает невыносимо щемить внутри. Так сильно, что дышать становится тяжело.

Я бы хотела ему помочь…

По дороге до дома я никак не могу выкинуть из головы образ бедного ребёнка, которому так не повезло в жизни. Он один, ещё недавно я тоже была одна, когда потеряла отца, только ему в десятки раз хуже моего.

Вопросы так и сыпались в голову. Где его родители, почему его избивают и откуда в нем столько неприкрытой агрессии. Откуда шрамы на маленьком тельце.

Все. Ни о чем другом и думать не могу, даже Артур, видя мое состояние, не пытается завязать разговор. За это я ему благодарна.

Все же насколько он меня чувствует, иногда кажется, что читает мысли, не устраивает никаких лишних разборок, а договаривается, если назрела проблема. Не давит. Не требует. Просто решает по мере необходимости.

Он моя защита, опора. Он мой мужчина. Порой кажется, что без него я просто не смогу дышать. Надеюсь, что его чувства хоть на половину схожи с моими.

Я не вытягиваю из него никак признаний, они мне и не нужны. Все вижу сама. Его трепетное отношение, заботу, а то, с какой нежностью вперемешку с горячей страстью он на меня смотрит, тоже говорит о многом. То, как собственнически касается, целует, это просто сносит голову.