Алмазная Грань (СИ) - Тимина Светлана "Extazyflame"

Я хотела ему ответить — резко, язвительно, даже ядовито, но с изумлением поняла, что не смогу. И не потому, что меня подкупил столь изысканный комплимент. Что-то в голосе злобного гения, уничтожившего столько жизней, тронуло меня. Я пока что еще отказывалась это признавать, но это было. Слова пробили блокаду. Совсем скоро они займут свое место в сердце и сознании.

— Тебе нужно отдохнуть, Виктория. Выспаться и восстановить силы. Впереди аукцион, и я бы хотел, чтобы ты помогла мне с некоторыми организаторскими вопросами. Как партнер и соратник, Вика. К тому же, завтра я хочу тебя немного развлечь и показать еще одну сторону моего мира. А теперь спать!

Я не сопротивлялась, когда Лукас помог мне выйти из воды, вытер мягким полотенцем. Когда включил фен и принялся сушить волосы, я уже дремала. День выдался тяжелым, и организм требовал восстановить силы. Сон — лучший лекарь.

Лукас помог мне переодеться в ночную рубашку, подоткнул одеяло и поцеловал в переносицу. А я так устала, что уснула сразу, не задавая себе вопросов, что же это было, и насколько можно верить его словам…

Глава 14

Глава 13

Проспала я довольно долго. За окном все так же моросил мелкий дождь, на прикроватном столике остывал завтрак, а быть может, обед. Первые минуты пробуждения были прекрасны. До тех пор, пока я не вспомнила, что же вчера произошло.

Расстрел оппонентов на загородном пустыре. Жестокий приказ расправиться с их семьями. Моя истерика, а потом…

Щеки залил румянец. Я вспомнила, как тело жаждало разрядки в виде грубоватого секса. И Лукас, можно сказать, отверг меня, не поделав воспользоваться беспомощностью. Но парадокс состоял в том, что я ни о чем не жалела.

Как быстро привыкаешь к хардкору, творящемуся вокруг! Настолько, что начинаешь находить что-то от наслаждения в затянувшихся рефлексиях, а потом и сбрасывать негатив при помощи плотской близости. Ну, а чем не альтернатива чашке ароматной арабики или плитке шоколада? Возможно, так сознание смягчает удар, чтобы не разнести психику мощным взрывом.

Я успела принять душ и позавтракать — овощи на пару с лососем сохранили тепло несмотря на мой долгий сон, а затем в комнату ворвалась Вэл. И на меня обрушился ураган ее жизнелюбия.

— Я без сил, но это будет нечто. Как Марди-гра. Как Хэллоуин люкс-формата. Выбрала лук каждой из лотов, все будут сверкать, как елки на Рождество!

Она легко, не напрягаясь, говорила о несчастных девчонках, которых продадут неизвестно кому в качестве безотказных шлюх, как о куклах, каких полагается наряжать в красивые платьица. И у которых нет души и сердца.

Я не сдержалась. Только что было желание обнять ее и поделиться событиями вчерашнего дня, пустить слезу, чего уж там — а после ее слов захотелось задушить на месте.

— Интересно, какой бы образ подошел тебе. Вряд ли тот, к которому ты так привыкла на свободе.

Вэл подняла бровь, иронично разглядывая мое хмурое лицо.

— А вот это тебя сейчас немного не туда занесло. Я говорила, отвыкай. Хочешь быть выше, отсекай все, что ниже твоего уровня. У меня и без этого голова кругом. Половина плачет, другая пытается купить обещаниями выкупа, а есть те, то вообще молчат…

— А что, им надо было танцевать и петь? Хохотать от счастья, что ты привезла блестящую упаковку, в которой их продадут с молотка? Непонятно, кому они попадут в руки, и сколько проживут после этого!

— Дура ты, — беззлобно отмахнулась Вэл, прыгая на кровать и беззастенчиво стягивая с блюдца кекс. — Вижу, Лукас со своими обычными методами бьется как рыба об лёд, они до тебя не доходят. Чего ты добиться пытаешься? Спасти мир? Себя спасай! И подумай о том, что, окажись хоть одна из них поумнее, ты бы сейчас учила восточный танец, чтобы понравиться своему покупателю!

Настроение испортилось. Мне стало жутко оттого, что однажды я стану такой же точно, как Вэл. Слезы и страдание моих сестер станут в моих глазах блажью, неположенной вещам. Ведь к смерти я привыкла куда быстрее.

— Не хандри, — сменила тему подруга. — Сам сказал подготовить тебя. Давай, подруга, самый ответственный экзамен. Не ударь лицом в грязь.

— Снова показательная казнь?

— Отчасти да, — Вэл нервно хохотнула, и я впервые увидела на ее щеках румянец. — Ну, ты же умная девочка, чтобы не убить его. И не болтать об этом нигде, верно?

— Что за…

А Вэл уже доставала из футляра платье — темное, в пол, с длинными, почти прозрачными рукавам-фонариками. Но мое внимание привлекло темное боди с латексными вставками. Когда Вэл затянула шнуровку, я даже присвистнула.

Оно не было похоже на то, что любят приказывать в порнофильмах. Никакого пошлого блеска, металлических колец либо шипов. Это был шедевр в стиле декаданса, утонченный, дорогой, повышающий самооценку до небес. Лиф поднимал грудь таким образом, что она приобретала округлую форму и казалась гораздо больше, чем есть на самом деле, к тому же, скрыл тонкие царапины — следы вчерашней рефлексии. Я провела руками по животу, напрочь забыв о недавней размолвке с Вэл. Даже не было желания грубо ей ответить по поводу ненамеренной двусмысленности следующей фразы:

— Лукас пользуется только качественными вещами.

Какая бы роль не полагалась мне сегодня, она была главенствующей. Королева. Что задумал сам черный король?

Мне предстояло узнать это уже совсем скоро. Потому что Лукас сам появился в моей комнате, жестом отравив Вэл. Подвел к зеркалу и, встав за моей спиной, застегнул у меня на шее колье — тонкую золотую нить с тремя камнями. От их сияния я едва не зажмурилась.

— У этих бриллиантов — острые грани. Как твоя сущность, — его губы коснулись моей обнаженной шеи, и я непроизвольно вздрогнула.

В этом поцелуе было столько восхищения, граничащего с преклонением, что я изумленно уставилась на Лукаса, стоящего за спиной. Отказываясь верить, что давно поняла, чего же он хочет, но не позволяя себе об этом думать. И из-за страха ошибиться, и просто потому, что сложно было поверить, будто такой человек кому-то это позволит.

Однажды я смотрела фильм про женскую тюрьму с Бриггит Нильсен в роли главной стервы. От параллелей начинала кружиться голова. Особо запомнился момент, где непримиримая и беспощадная начальница зоны снимает платье от резкого, словно хлыст, тона своей же заключенной, а в глазах стынет греховная обреченность с примесью сладости. Все бы ничего, но роли этих двух женщин не менялись. Одна по-прежнему не свободна, а другая — все еще имеет над ней власть. Но в отдельной комнате их роли сменились по обоюдному, хоть и сомнительному согласию.

Почему я так сильно отрицала то, что частично возродило мой вкус к жизни?

— Какая бы острая ни была грань алмаза, она не может убить.

Лукас поймал мой взгляд в отражении.

— Возможно. Но у нее ряд других преимуществ.

Выяснять их прямо сейчас мне никто не позволил. Погладив подарок самого дьявола, задев пальцами шею, я послушно пошла следом.

Никакой охраны. Кажется, совсем недавно двери в мою комнату перестали запирать. Статус изменился, хоть я и была уверена, что Лукас не собирал никакого саммита, чтобы объявить об этом.

Я и сама примерно понимала, как здесь все устроено. Адаптировалась не только я. Кто-то из узниц этого места подружился с местными обывателями, охрана под покровом ночи приходила к девчонкам в комнаты, заручившись добровольным согласием, — все это формировало особую агентурную сеть сплетен и не только. Пусть меня никто в это не посвящал, я была уверена в том, что все понимаю верно. Были некоторые пробелы, но их еще предстояло выяснить.

После тёмной загородной трассы, освещенной лишь светом фар, утонувших во мгле полей и лесопосадок огни города казались ослепляющими. Откинувшись на спинку пассажирского сиденья, я разглядывала бурлящую ночную жизнь с легким интересом. Не было даже тоски по прежним развлечениям — с тех пор, как я устроилась на работу, моя жизнь пролетала в компании с перерывами на сон и единственный выходной. Огни ночных клубов, аттракционы в парке, проносящиеся мимо дорогие автомобили — студенткой я мечтала обо всем этом. И вот сейчас. У меня была возможность это получить, но какой ценой?