Солнечная кошка (СИ) - Хаан Ашира
— Зачем? Зачем это тебе?
— Ты мне нужна.
— Я?
Я зажмурилась. Я сплю? Правда? Сплю?
У меня солнечный удар и галлюцинации?
— Ты. В это так сложно поверить, Солнечная Кошка? — его пальцы прошлись по моим волосам, коснулись щеки. Он провел костяшками по скуле, стирая невидимые слезы. — В то, что такая яркая, талантливая, светлая девушка может быть нужна? Такая страстная?.. Действительно, очень странно…
Он ерничал, но темный взгляд был серьезен.
— Такая страстная нужна, но только если я беременна? — уточнила я. — И правда странно.
— Дурочка… — его губы были слишком близко, чтобы увидеть на них улыбку, но в голосе она была. — Ты нужна любая. Оставайся навсегда.
Ошеломленная происходящим, я даже не сразу ответила на его поцелуй. Растерянно приоткрыла рот, впуская настойчивый язык, позволяя ему сплетаться с моим, отступать, сдаваться и атаковать снова.
Я все хотела еще что-то спросить или уточнить, но каждый раз, как набирала воздуха в легкие, очередной поцелуй сбивал меня. Неудивительно, что мое дыхание сбивалось. Может быть, скользящая по спине ладонь тут вовсе была ни при чем. Почему только Стас тоже тяжело дышал? Я-то ему высказаться не мешала.
На тесных качелях окончательно стало неудобно целоваться, вжимаясь друг в друга, но Стас решил эту проблему как всегда — оригинально и кардинально. Он подхватил меня под бедра, развернул и усадил на себя сверху.
— Стас… — я шептала ему практически в губы, потому что голос куда-то пропал. — Стас, постой… Твоя жена…
— Что опять с моей — бывшей! — женой? — вздохнул он, лаская мои губы нежными касаниями своих губ.
— Она была беременна. Вы объявляли. Что случилось с ребенком? Поэтому ты готов взять… — я сглотнула. — …моего? Чужого?
— Не поэтому. Вообще никакой связи, Ярина, успокойся, — он зарылся лицом между шеей и плечом, целуя то нежно, то слегка прикусывая зубами кожу. — Он не чужой. Он твой. Остальное не волнует.
— Стас…
— Ш-ш-ш-ш-ш… — губы вновь пропутешествовали от мочки уха до ключицы, а язык причудливым вензелем закрепил договор.
Я откинула голову, слепо глядя в безоблачное небо. С каждым поцелуем вопросов и возражений становилось все меньше. С каждым касанием его губ голова кружилась все сильнее, и мне уже казалось, что верхушки деревьев над нами кружатся в вальсе в такт с биением моего сердца.
Слишком широкий ворот футболки пополз вбок, оголяя плечо, и Стас воспользовался случаем, чтобы оставить несколько горячих поцелуев на обнаженной коже. Он помог ему сползти еще ниже, и еще…
И еще.
А когда футболка отказалась растягиваться дальше, он рванул пальцами ворот и тут же поймал скользнувший в прореху твердый сосок.
Я захлебнулась воздухом и всхипнула, когда язык обвел его по кругу, а губы обняли и всосали его так сильно, что от прострелившей все тело молнии онемели ладони и ступни.
Горячие руки сжимали мои бедра, притискивая меня к нему так близко, что я чувствовала под спортивными штанами твердость его эрекции. Всего пара слоев ткани — один из которых тонкая ткань моих трусиков — не были препятствием для того, чтобы ощутить, как горячо пульсирует его член. Я уперлась коленями, вжимаясь в его пах и чувствуя, как эта пульсация приходится толкается между моих ног в единственном в мире подходящем для этого месте.
Стас притискивал меня к себе, положив ладони на задницу и заставляя тереться о его член. Задавал ритм, которому вторил его язык, атакующий мой рот. Я цеплялась за его плечи, чувствуя, как задевает оголенный сосок шершавая ткань футболки, и эта слегка грубоватая нотка дергала меня, не давая растечься медовой лужицей, волновала и раздражала — и возбуждала все сильнее.
Я уже не могла остановиться, терлась и терлась об него, в досаде кусая за нижнюю губу, когда из-за неловкого движения срывалось идеальное совпадение между нами. До оргазма оставались какие-то считанные секунды, когда Стас вдруг остановился и отстранил меня.
Измученная, я простонала:
— Ты что, опять будешь издеваться? Оргазм или тебя?!
— А можно?..
— Сразу признаюсь, что тебя!
— Тогда не забудь, что ты должна кричать мое имя…
Какое там имя… я не была уверена, что помню, кто я вообще.
Всего несколько мгновений — отодвинуть всю мешающую ткань между нами, шелест обертки презерватива, приподняться на коленях над ним и медленно опуститься, нанизываясь на него. Кажется, я кончила, когда он даже не вошел до конца — настолько остро и долгожданно это было.
Никаких имен — какие имена, если я не способна была даже произнести внятные человеческие слова. Я могла только тяжело дышать, стонать, лепетать что-то бессвязное, пропадать в ослепительной пустоте и приходить в себя в середине крика.
Это все качели, я точно знаю. Они раскачивались то в такт, то в противофазе, добавляя каких-то совершенно нереальных ощущений — дух захватывало так, будто я взлетала на них к небесам.
— Не хочу тебя отпускать, — пробормотал Стас, снова утыкаясь в свое любимое местечко на шее, где уже немного саднило. Если он мне перед вечеринкой там засос оставил, я его…
— Не отпускай… — выдохнула я. Но потом подумала и добавила ехидно: — Но ведь это наш второй раз?
— И что?
— Ты же мужчина принципиальный, третий раз ни с кем не встречаешься!
— Ну, значит придется не отпускать тебя ни на секунду. Будет один большой второй раз…
61. Кошачье счастье
Мы возвращались по тропинкам обратно в дом. Я придерживала разорванную футболку на плече и только надеялась, что Анфиса все еще в клинике, а других работников у Стаса нет. Иначе придется краснеть — мои вопли наверняка было слышно очень, очень далеко.
А ему было будто бы все равно. Шел босиком, мягко ступая по траве, держал меня крепко за руку и жевал травинку, чему-то улыбаясь.
Терпеливо отвечал на мои упорные вопросы. Переформулированные разными словами, но по сути одинаковые.
Да, он хочет, чтобы я жила с ним.
Да, с ребенком.
Да, без ребенка тоже.
Да, свозит к врачу, на аборт, на роды, куда понадобится, туда и свозит.
Это было слишком хорошо, чтобы быть правдой.
— Побудешь несколько часов одна? — спросил Стас, выдавая мне новую безразмерную футболку. Розовую, с мордой поросенка на груди. — У меня дела в клинике. Если что — тут десять минут пешком. Соскучишься — приходи. Но я буду мрачный и занятой.
— Я пока Глазастика поснимаю, — тут же нашла я занятие. — И с Пашкой обсужу, что нам еще сделать. Не только же твоих кошек эксплуатировать!
— Эх, я, может, тебя позвал жить сюда только потому, что хотел сделать всех своих кошек звездами! — засмеялся Стас, привлекая меня к себе и целуя прямо в улыбку.
— Мне уехать? — я сложила руки на груди.
— Только попробуй!
Без него в доме стало как-то сразу тихо. Кошки усосались по углам, остался только Аврелий, которому было лень куда-то идти, да самый молодняк, еще любопытный и энергичный. Три разноцветные пятнистые заразы подкарауливали меня в самых неожиданных местах, прыгали с дверей и шкафов на плечи, выныривали из-под стульев, чтобы закогтить голые ноги и, едва я поворачивала голову в сторону кухни, тут же неслись туда друг другу по головам в надежде на третий завтрак, второй обед и запасной полдник.
Глазастик на их фоне вел себя прям интеллигентно для дворового подобранца. Подумаешь, нашипел и лапой надавал, когда у него попытались отнять паштет для котят, которым я его кормила на газоне у дома — чтобы ролики были ярче и привлекательнее. Пашка, которого я вызвонила для консультации, велел запустить его в компанию к другим мелким — зрители любят котячьи бои.
Кстати, мой друг даже не спросил, что я делаю у Вишневского дома.
Точнее, попытался беспалевно перевести разговор на это тему, но я заморочила ему голову своим днем рождения и просьбами подхватить мою смену в кофейне, которая была как раз в субботу утром, накануне вечеринки. Зато пообещала оплатить ему такси прямо до места тусовки.
