Ширли Эскапа - Время любви
— Конечно, милый, — спокойно ответила Лючия, — я позабочусь об этом. Ни о чем не беспокойся.
И они обменялись понимающими взглядами. Такое взаимопонимание вырабатывается в течение долгой совместной жизни. И каждый из них знал: дело Теодора — отливать пули, а уж его супруга будет производить смертельный выстрел.
Открыв дверь своим ключом, Руфус тихо прошел на кухню, чтобы через черный ход подняться по лестнице к своей спальне. Вот сейчас он примет душ, освежится и войдет в столовую как ни в чем не бывало. Однако на его пути стоял дворецкий, внимательно вглядывающийся в светящееся радостью лицо Руфуса.
— Доброе утро, господин Руфус. Ваши бабушка и дедушка сейчас завтракают. Не желаете ли к ним присоединиться?
— Благодарю, Алек, — широко ухмыльнувшись, ответил Руфус. — Я немедленно сяду за стол.
Камин в огромной столовой потрескивал сосновыми поленьями.
Руфус, как обычно, запечатлел легкий поцелуй на щеках бабушки и деда, после чего счел необходимым отметить:
— Что-то ты сегодня рано поднялась, бабуля. Плохо провела ночь? Должен признаться, я и сам устал.
— Вот-вот, — подтвердила Лючия, не поворачивая головы к мужу. — Я сразу почувствовала, что с тобой что-то неладно. Что случилось, милый?
— Один из моих друзей по университету попал в беду, — сказал Руфус, сам себе удивляясь, насколько легко с его губ слетела ложь. — Попросил свою подружку позвонить мне, чтобы я помог вытащить его. Мне не хотелось портить наш праздник, но, сами понимаете, что оставалось делать?
— Как я понимаю, ты решил проблему? — холодно поинтересовался Теодор.
— Ну, кое-что пришлось предпринять, — покачав головой, солгал Руфус. — Парень попал в неприятную историю, он просто слишком сильно хмелеет. — Единым залпом осушив стакан апельсинового сока, Руфус добавил: — Ну теперь-то я уверен, что спас еще одну заблудшую душу.
— Рад, что ты оказался на высоте, сынок, и исполнил свой долг с честью, — с улыбкой произнес Теодор. — Только так и надо обращаться с друзьями.
— Я не сомневался, что ты так скажешь, дед. — Руфус с облегчением вздохнул.
Не назвать имени попавшего в беду друга было, естественно, делом чести благородного семейства, и разговор плавно переключился на новый проект Теодора — вложить деньги в кафедру астрофизики Бриджуотерского университета.
Часы посещения кончились, но Джине удалось убедить администрацию больницы, что, кроме нее, у Кейт во всем штате никого нет, и ей позволили наконец пройти в палату. Теперь Джина молча сидела и смотрела, как в вену подруги из капельницы поступают кровь и физиологический раствор.
Не в силах сдержаться, она взяла свободную от трубок руку Кэти в свою и едва не лишилась чувств. На запястье Кэти, которое было сейчас белее лилии, пульс не прощупывался. Рот Джины мгновенно пересох. Нет, все нормально, грудь подруги ритмично вздымалась — вверх-вниз, вверх-вниз. Но все-таки что-то случилось, Джина это чувствовала. Опрокинув стул, она бросилась в коридор, чтобы вызвать сестру.
В считанные секунды у кровати Кейт оказалась сестра Осборн. Джине, молча наблюдавшей за неподвижным телом подруги, ее безжизненным лицом, вдруг неожиданно показалось, что все окружающее как-то совершенно нереально.
Сестра подняла голову и ободряюще улыбнулась Джине.
— С ней все будет хорошо, — твердо сказала она, — выкарабкается. Нужно признать, что ваша подруга — очень счастливая женщина, ей крупно повезло. — Она поправила капельницу. — Еще чуть-чуть, и все могло бы плохо кончиться.
Джина едва не бросилась ей на шею, но вовремя сдержалась.
— Значит, Кэти не умрет?
— Бедная девочка! — сочувственно вздохнула сестра Осборн. — Не самое легкое время для вас, да? Пришлось понервничать. Ну ничего, все уже позади. — Наклонившись к больной, она властно проговорила: — Ну-ка, Кейт, поздоровайтесь с подругой. Скажите ей, что все в порядке!
Удивительно, но глаза Кэти открылись. На мгновение. Потом ресницы снова опустились.
— Видите? — Сестра удовлетворенно улыбнулась. — Дела идут неплохо, так что не стоит волноваться.
— Меня зовут Джина О'Коннор, и я от всей души вас благодарю, — с жаром выпалила девушка.
Некоторое время сестра изучала ее внимательным взглядом, а потом тихо произнесла:
— Трудно быть женщиной… И так будет всегда. — Белоснежным видением она направилась к выходу, у самой двери обернулась и добавила: — Но все-таки дело стоит этих мучений.
День тянулся томительно долго. Джина не отходила от кровати Кейт, и та наконец заговорила, вернее, зашептала:
— Обещай, что никому-никому никогда об этом не расскажешь.
— Но я же тебе поклялась, помнишь?
— Я хочу услышать еще раз!
— Обещаю…
— Нет, скажи так: «Пусть Бог покарает меня, если я когда-нибудь выдам эту тайну».
Выхода не было. С тяжелым сердцем Джина повторила клятву.
Кейт слабо улыбнулась и снова погрузилась в сон.
«А ведь я ее предала, — удрученно думала Джина, вглядываясь в бледное лицо подруги. — Все рассказала Руфусу. Но что же было делать? И вообще, если вдуматься, именно Руфус спас жизнь Кэти… Как же это все тяжело!» Ей бы сейчас раскаиваться в том, что она нарушила обещание, но вместо этого Джина ощущала радостное возбуждение. И великое облегчение.
Глава 31
Для начала мая стояла небывалая жара. Даже после захода солнца в воздухе ощущался влажный зной.
Тина Риццоли, совершенно голая, лежала на кровати, тщетно пытаясь разглядеть кончики пальцев, невидимые из-за огромного вздувшегося живота. Она только что вернулась домой после визита к брату, находившемуся в госпитале Святого Луки.
По пухлым щекам женщины медленно катились крупные слезы, которые она и не думала утирать. Тоскливо посмотрев на свои обвисшие, никогда не знавшие радости кормления ребенка груди, она обхватила их ладонями.
Ал умирает, обширный инфаркт не оставлял ни малейшей надежды. Доктора подключили его к какому-то аппарату, на котором высвечивались данные о работе сердца, в нос воткнули трубки, подающие кислород в легкие.
Была единственная ниточка, связывавшая Ала с жизнью, — его дочка, которую он то и дело вспоминал.
— Девочка моя, милая, чудная девочка… — Впиваясь глазами в сестру, Ал захлебывался слезами. — Верни мне ее, пожалуйста, верни. Тогда я смогу умереть спокойно.
— Да не умираешь ты, чего завел эту песенку?
— Кончай, сестрица, я знаю, что говорю. — И он дрожащим голосом потребовал вновь: — Хочу мою малышку.
На стуле перед Тиной лежало огромных размеров платье. Раньше она практически не выходила из дома, а необходимую одежду покупал Ал. А теперь вот не только приходится ездить к нему в госпиталь, но нужно отправиться к этой девчонке.
