Лидия Новоселецкая - Синдром Glamoura
— Отличное качество! — заметила одна из барышень, которую звали Анжела, — почти как натуральные. В жизни бы не подумала, что у тебя не свои. Мои похожи на маленькие футбольные мячики, слишком упругие для настоящих.
В подтверждение девушка тоже опустила декольте платья, чтобы другие могли сравнить качество груди. Все тут же начали ощупывать вторую силиконовую грудь. Я залилась краской и отвернулась. Мне начинало казаться, что играю роль статиста в итальянской комедии абсурда. Стараясь сохранить доброжелательное выражение лица, я сделала несколько шагов в сторону от стайки глупеньких барышень.
— А ты не планируешь делать операцию? — послышался писклявый голос одной из жен.
Я посмотрела на девушек, лица которых, как одно, были обращены на меня. Только сейчас я поняла, что вопрос был адресован мне. Господи, подумала я, избавь меня от этой глупой дискуссии о моих формах, Ты же можешь! Девушки ждали моего ответа, а Господь был глух к моим мольбам.
— Ну, я не… Я не думала об этом раньше. Мне кажется, что пока не планирую.
Я начала очень глупо улыбаться, по очереди оглядывая всех девушек, в поисках хотя бы одного испорченного интеллектом лица, обладательница которого могла бы прийти мне на помощь, но фортуна была безразлична к моим просьбам. На меня смотрела стая агрессивно настроенных силиконовых кукол, готовых броситься на меня единственно за мое нежелание вставлять себе в грудь силиконовые имплантаты.
— А тебе стоит об этом задуматься, так ты долго не сможешь нравится своему Вадиму, у тебя же первый размер груди, просто ужас, какие-то прыщики, — сказала Нора. Она так и не заправила свою грудь в декольте, и теперь обнаженное силиконовое чудо гневно колыхалось в ритме негодования хозяйки.
Честно говоря, я всегда хорошо относилась к своей груди, считая ее милой и ненавязчиво привлекательной. Конечно, она не шла ни в какое сравнение с искусственными буферами Норы или Анжелы, но и некрасивой мне не казалась. Я должна была как-то парировать неожиданный выпад, но, как назло, на ум ничего не приходило. Сказывалось отсутствие опыта в общении со светскими мегерами.
— Я подумаю об этом, — тихонько промямлила я.
— А еще ты белая, как известь, — прокомментировала Анжела, — тебе непременно нужно начать посещать солярий.
— И спорт зал, — добавила Нора, — у тебя же руки не накаченные и бедра дряблые. Наверное, и циллюлит имеется?
Мне хотелось залезть под какой-нибудь диванчик с позолоченными ножками, свернуться калачиком и тихонько дожидаться окончания этого чертового юбилея. Нечего было и думать: подружиться с такими бабами я не смогу, они просто меня съедят. Я мило улыбнулась, и, извинившись, направилась в туалет, путь к которому указала мне хостесс мероприятия.
Мне было совершенно необходимо вдохнуть немного порошка, дабы сохранить жалкие остатки потерянного равновесия. Я зашла в кабинку туалета, выполненную со всем жаром любителей яркого интерьера, под стать общему стилю убранства особняка, присела на унитаз и достала из сумочки маленький прозрачный пакетик. Начав было скручивать тысячную купюру трубочкой, я услышала недвусмысленные стоны из соседней кабинки. Мне захотелось скорее и как можно тише ретироваться. В спешке я уронила сумочку, которая с шумом прокатилась по шершавой плитке. Звуки в соседней кабинке прекратились. Видимо, я спугнула пару влюбленных. Приоткрыв дверь, я выглянула, не смущаю ли кого-то. Мне не хотелось наткнуться на пару любовников, которых я прервала своим появлением. Я подошла к раковине сполоснуть руки. В зеркале я увидела приоткрытые двери второй кабинки, где отчетливо были видны двое застигнутых врасплох людей. Они не удосужились прикрыть за собой дверцу и теперь предстали моему обозрению. Женщиной оказалась Арина Старостина, а мужчиной… мой муж.
От неожиданности я открыла рот и не смогла пошевелиться. Все никак не могла привыкнуть к роли невидимой и бессловесной спутницы жизни.
Стоит ли говорить о том, что на обратном пути мы с Вадимом снова молчали. Он не находил нужным оправдываться, а я не находила, тем для разговора, потому что любое слово в этот момент могло привести к вспышке ярости с моей стороны. Мне хотелось рыдать, но я понимала, что мои слезы никого не тронут и не взволнуют, только доставлять Вадиму удовольствие, демонстрировать слабость, у меня не было ни малейшего желания. Я старалась на него не смотреть, а он старательно делала вид, что не замечает моих стараний.
Мы молча зашли в квартиру, молча разошлись по своим комнатам, по очереди приняли душ, после чего, по очереди, в одиночестве приложились, каждый к свой бутылке, стараясь не заходить в бар, пока там находился другой. А потом разошлись по разным комнатам, с целью предаться безмятежному сну.
Мне безмятежность сна далась тяжело, а именно, вследствие большой дозы снотворного, ему, вероятно, легче: благодаря качественному сексу с симпатичной чужой женой несколько часов назад.
К счастью, мне оставалось недолго терпеть мужа до следующего его отъезда. На завтра он собирался в Подмосковье, где планировал оставаться несколько дней у каких-то знакомых. Я, разумеется, не спрашивала, где и с кем он планирует развлекаться и что за друзья оказались столь любезными, чтобы избавить меня от его присутствия на целых четыре дня, а он, естественно, не считал нужным рассказывать, что бы то ни было, по собственной инициативе. Так мы и дотянули до следующего утра, с трудом перенося присутствие друг друга, находясь в разных комнатах. Хотя, сейчас я говорю о своих чувствах, что испытывал он, мне неизвестно. Вполне возможно, он радостно потирал руки от того, как здорово ему удалось меня унизить в очередной раз.
Проснувшись на следующее утро, я стояла под дверью своей спальни, дожидаясь, пока Вадим уберется. Услышав звук захлопнувшейся двери, я покинула свою комнату и направилась в кухню, чтобы выпить утренний кофе и съесть пару сдобных булочек с шоколадом, которые, время от времени стала себе позволять. Верно говорят: замужество портит фигуру.
За утренним кофе я просматривала корреспонденцию, которая приходила на адрес Вадима просто в невероятных количествах. Мне всегда приходили только счета по квартплате, а Вадиму, по всей вероятности, присылали мешки писем, как редактору развлекательной передачи на радио. В толстой стопке были письма со штампами Франции, Германии, Грузии. Каково было мое удивление, когда я нашла двенадцать писем на свое имя. Здесь были пригласительные на модные показы, частные вечеринки, званые ужины. Одним словом: высший свет.
Последнее письмо-открытка в розовом конверте оказалось приглашением на свадьбу Елены Керсановой. Я не имела ни малейшего понятия, о том, кто такая Елена Керсанова, и с чего она решила пригласить меня на свою свадьбу. Наверное, ее личный пресс-секретарь или специалист по связям с общественностью решил, что я смогу дополнить плеяду известных имен, благодаря тому, что мое собственное имя совсем недавно выкрикивали все мало-мальски читаемые издания Москвы.
